Мафия
Шрифт:
На первых рядах разместилось городское начальство с женами и детьми. Генерал Рунов так и не успел заехать домой, чтобы переодеться в гражданское, — отдувался в милицейском мундире, застегнутом на все пуговицы. Зато его супруга и дочка были в легких нарядных платьях. Рядом с Руновым сидел заместитель прокурора области Гурков с женой. Неподалеку от них устроилась хозяйка салона мужской красоты «Аполлон» Капитолина Савельева. На ней было умопомрачительное вечернее платье фиолетового цвета, на которое бросали завистливые взгляды начальственные дамы. В какой-то
Известный в Южноморске адвокат Чураев не принадлежал к начальственным верхам, однако же на всех гастрольных премьерах восседал не далее третьего ряда. Надушенный, в модном костюме, он везде появлялся без супруги, но со своим приятелем, судебным медиком Хинчуком. Последний был не женат, слыл охотником до слабого пола и не расставался с заграничной диковинкой — фотоаппаратом-поляроидом, выдававшим цветной снимок тут же. Это приводило в восторг девиц, которых любил запечатлевать Хинчук.
Одними из последних в театр приехали майор Киреев с женой Зосей и гости Доната Максимовича — Сева и Татьяна. Они устроились рядом с начальником горуправления внутренних дел Хохловым.
Зрители уже волновались — время начала концерта прошло. По рядам прокатывался гул нетерпения, раздавались отдельные всплески аплодисментов, свистки.
И только когда два места в центре первого ряда заняло семейство секретаря горкома партии Голованова — он сам и его жена Виктория Леонидовна, — под бешеные овации появился на сцене Александр Белов в костюме, переливающемся люрексом. Одновременно с ним вышли музыканты.
Белов, что называется, умел взять с места в карьер. Сцена взорвалась оглушительным ревом мощных динамиков, световыми эффектами, с первых же секунд вовлекая зрителей в какую-то фантасмагорию ритма, звуков и красок. И над всем этим властвовал чародей голоса с микрофоном в руках…
Когда певец закончил песню, раздался шквал аплодисментов. Белова забросали цветами. Несколько девушек прорывались на сцену, почитая за счастье хотя бы дотронуться до одежды своего кумира.
Так было и после второго номера, после третьего. Даже супруга Голованова не выдержала — вручила певцу букет георгинов. Тот запечатлел на щеке Виктории Леонидовны благодарственный поцелуй, что привело секретаря горкома чуть ли не в шоковое состояние.
— Ты с ума сошла! — шепнул он жене, вернувшейся на место возбужденной и радостной. — У всех на виду!.. Что подумают?
— Надо освобождаться от стереотипов застойного времени, — ответила со смешком мужу Виктория Леонидовна.
После следующей песни на сцену гурьбой двинулись супруги и дочери руководителей города.
Тем временем старший оперуполномоченный ОБХСС старший лейтенант Ларионов заканчивал допрос работников ресторана «Воздушный замок». Без милицейской формы Станислава Архиповича можно было принять за инженера или молодого ученого. Хлопчатобумажные брюки, рубашка в полоску и неизменный кейс, с которым Ларионов почти никогда не
Ресторан был закрыт для посетителей — на двери висела табличка «Санитарный день». К великому огорчению гуляк, которых к вечеру прибывало все больше и больше и вынужденных уезжать не солоно хлебавши.
Зал «Воздушного замка» срочно приводили в порядок после погрома — вставляли стекла, заменяли разбитые плафоны светильников, закрашивали следы от вина на стенах, ремонтировали мебель.
Последним, с кем беседовал старший лейтенант, был метрдотель Леонида. На скуле администратора переливался цветами радуги огромный кровоподтек.
— Кто был зачинщиком дебоша? — спрашивал Ларионов.
— Вроде двое, — не очень уверенно ответил метрдотель.
— Их приметы?
— Затрудняюсь сказать… Лет по двадцать пять, здоровые такие…
— Лица запомнили?
— Нет, — отрицательно покачал головой Леониди. — Они были в темных очках. К тому же меня сразу свалили на пол. А потом погас свет и уже ничего нельзя было разглядеть…
Выйдя из ресторана, оперуполномоченный ОБХСС направился к сторожу платной автостоянки. Хотя работы для него нынче не было, старик считал, что не имеет права покидать свой пост.
— Пронин, — представился старик Ларионову и продолжил: — Тут вчера четверо подозрительных молодых людей подъехали на «Волге». Вот я и размышляю, не они ли эту бучу заварили?
— Почему думаете, что они? — насторожился Станислав Архипович.
— Аккурат перед самой дракой заявились, да еще черные очки нацепили — это раз, — солидно стал перечислять Пронин, — Вели себя как-то настороженно: когда заходили в ресторан, все оглядывались по сторонам. Это два… Ну и смылись сразу после заварухи — три!
— Точно? — подозрительно посмотрел на старика лейтенант: уж слишком безапелляционным было его заявление.
— Факт! — горячо проговорил сторож. — Эти молодчики мне сразу не понравились.
— Вы запомнили их? — спросил Ларионов — Может, какие-то детали, отдельные приметы?
Старик раздумчиво покашлял.
— Голос одного из них запомнил, — наконец сказал он. — Того, что сидел за рулем… Я предлагал ему оставить машину на нашей стоянке… Так вот думаю: с чьим его голос схож? Потом хлопнул себя по лбу — батюшки, точь-в-точь как у того певца, что на каждом углу крутят. Хриплый такой…
— Высоцкий, что ли? — подсказал Ларионов.
— Во-во, он самый! — обрадованно закивал сторож.
Он попросил оперуполномоченного немного подождать, а сам исчез на пару минут в своей будочке и, вернувшись, протянул лейтенанту спичечный коробок.
— Возьмите, может пригодиться.
— Зачем он мне? — удивился Ларионов. В коробке вместо спичек лежал окурок.
— Один из тех парней бросил, — пояснил сторож. — Когда они садились в машину уезжать. Когда я узнал, что произошло в ресторане, то подобрал на всякий случай. Авось, думаю, понадобится. Ведь не зря пишут, что по окурку можно найти…