Маг Азидал. Война
Шрифт:
– Я преклоню колено перед Королем, - барон с наслаждением глядит, как растет победная ухмылка врага, чтобы растоптать ее.
– Но этот Король не ты.
Владыка Глан Дуир раскинул руки, а голос его полон торжества, будто на празднестве.
– Пускай же этот фальшивый Мятеж станет настоящим! Я отказываюсь сдаваться, Маркус Второй! И я не признаю тебя Королем, ибо ты не достоин!
– Ты, - голос короля захлебывается в гневе, он с трудом держит рык в горле.
– Жалкая вошь, раб! Я пытался быть великодушным... Это было ошибкой. Никого не пощажу, ты слышишь,
Такое решение поколебало даже невозмутимого Элвейна, он вскинулся, явно желая заспорить, но под взглядом короля смог лишь захлопнуть рот и опустить голову, безмолвно подчиняясь.
Барон в долгу не остался, даже под маской видно, как он смеется, прежде чем бросить последние слова перед битвой.
– Я преподнесу твою голову к ногам своего Короля! Или воздену на пику, еще не решил!
Златоволосый кивнул колдуну и тот развеял заклинание.
– В атаку, - тихо рыкнул он верному Гвардейцу.
А в голове короля бьется лишь одна мысль. Король в Гондарии только один. И это он! Не позволю всяким мошкам посягать на свою власть! Не позволял раньше, и не позволит никогда!
Гордость Королей, она всегда величиной до небес, эта гордость возвеличивает владык до вершин власти, служит опорой... Или же превращается в коварную лестницу, с падением без конца, в самые глубины тьмы и одиночества. Но когда в твоих ладонях судьбы сотен тысяч живых существ, разве есть время задуматься над столь наивной мыслью?
Капитан Гвардии развернулся к войскам, уже открыл рот, но его команду прерывает зычный звук громогласного рога. Незнакомый, пробирающий до костей рев боевого рога кэхас. Король, Элвейн, солдаты с обоих сторон, все кроме одержимых резко повернули головы на звук.
А следом, из-за крепости показались первые ряды огромного войска, по землям близ реки Бурной дрожит земля от тяжких шагов. От цепи гор на юге до северных лесов несется мерный рев тысяч глоток, похожий на гром лавины камней.
– Гур-грам Турдум!(Здесь ступает Турдум!)
От шагов кэхас стонет земля, отдаваясь дрожью. Тяжесть войска чует не только земля, все люди намиг оцепенели, будто на головы надвигается огромная гроза. При шагах низушники издают боевой клич, под пение рога в задних рядах, снова раздается протяжная лавина голосов:
– Гур-грам Турдум!
Обещанный час пришел. Кэхас явились на помощь.
***
Ровно, хоть по головам считай, десять тысяч воинов Турдум встали близ крепости так, что получился ровный треугольник между Глан Дуир, Армией Короля и Кэхас. Замолкли все, ни звука, ни команды, лишь парок от дыхания из ртов, ибо не знают точно люди с обеих сторон, за кого пришли воевать кэхас, за Альсас или же против всего рода людского.
А ведет клан сам Старейшина Битвы, Грам. Могучий кэхас стоит впереди всех, не боясь ничего и никого, он стоит в одной безрукавке на голое тело, холщовых штанах и с босыми стопами. Могучие руки бугрятся мышцами, сжимая рукоять топора, что сделан под Черный Топор и размером, и весом.
Еще один топор, поменьше, засунут за пояс узорный, и его-то Старейшина и взял, отдав обычный ближайшему воину. Грам мельком бросил взгляд на своих воинов, и в бороде можно было на миг заметить довольную усмешку.
Каждый воин Турдум, как один одет в доспехи из стали и дерева, что сплелись в союзе невозможного для других сплава. У каждого щит темных цветов, а на поверхности, прямо из металла растут побеги, складываясь в три схематичные горы, герб Турдум. У каждого топор в другой руке, острый настолько, что побриться можно, и блестят лезвия десяти тысяч топор на радость старого сердца Старейшины. Лица же пока открыты, лишь наносник шлема прикрывает суровые лики с татуировкой гор на щеках.
Грам довольно кивнул, обернулся в сторону войска короля и вперил взгляд прямо в золотоволосую фигуру. Отсюда он даже может разглядеть лицо этого Маркуса, ненавистного роду кэхас человека, что так же пристально изучает его самого.
Но, как бы не хотелось Граму прямо сейчас рвануть навстречу врагу, древние традиции требуют соблюдения.
Топор сверкнул лезвием, когда прошелся по раскрытой ладони старейшины, отточенная сталь обагряется кровью. Сжался кулак, и рана сама затянулась, оставив белый шрам, рядом с двумя такими же. Не впервой ему вести войска Турдум на бой, но впервой, на такую великую битву.
За спиной Старейшины воины, от молодняка до старцев с бородами седыми, все как один ухмыльнулись, да крепче руки перехватили топоры. А шлема у кэхас тоже не простые, из-под краев появились темные побеги, за секунды закрыли лица сплошным щитом из переплетений, оставив лишь щелки для пылающих жаждой крови глаз.
Тишина над полем боя обрела напряжение пуще прежнего, и Старейшине это чувство понравилось. Разве может быть что-то слаще страха врага? Поднялся топор, упали наземь пара алых капель с лезвия, и Старейшина взревел без всякой магии громко, гремят слова на людском языке, чтобы уж точно поняли все, аж до туч его голос басовитый и хриплый, донесся:
– Услышь нас, Враг! Турдум идет!
По традиции, Топор Войны должен окропиться кровью свой и врага, и тогда вражда начнется, пока по жилам одного из них бежит кровь, она не закончится. Собственно, кэхас среди своего народа не скрывают мнения, что война с Хэнъе не окончена. А теперь начнется новая Война! Во славу Кардаса!
Грам изо всех сил метнул топор в сторону врагов, и топор с гулом несется стальным диском до самых рядов одержимых, врезается и сносит сразу троих под смех кэхас. Все видели, как кровью плеснуло! И даже мозгов немного. Все честно, традиции соблюдены, можно начинать потеху!
Грам выхватил свой боевой топор из рук воина, воздел его к небу и проревел в тучи еще громче:
– Кардас! Из-гра шо Альсас! (Кардас! Мы бьемся за Альсас!)
– Кардас! Кардас!