Маг на побегушках
Шрифт:
— С чего ты решила, что я собираюсь тебя убивать или сдавать куда-то? Ты же моя любимая государственная преступница. И я бы хотел быть с тобой всегда. Но я просто понять хочу! А еще я хочу, чтобы ты сама рассказала мне о себе правду. Всю!
— Ладно, — покладисто кивнула девушка. — Но начну я с вопроса. Ты знаешь сколько лет нашему императору?
— Ну.. — я напряг память. — Девяносто семь, вроде бы.
— Неверный ответ, хотя в школе учат именно это. Ему четыреста пятьдесят шесть!
— Сколько?
— Сколько слышал, — агрессивно ответила Аниса. — На сорок три больше,
— Что там вспоминать? — хмыкнул я. — Андор Первый, и далее по нумерации. Сейчас Шестой.
— А тебя ничего не настораживает? Ты же умный, — Аниса задорно улыбнулась. — Намного умнее меня! Шифры разгадываешь, белоэльфийский вот освоил.
— Не тяни, — устало сказал я.
— Ладно. Они все правили лет по семьдесят. И помирали еще до своего столетия. А ты знаешь сколько живут монархи, если им не помогают отправиться на тот свет?
— Лет по сто пятьдесят, — пожал плечами я. — Архимаги-целители и все такое. Правда, под конец уже совсем развалины, но держаться за жизнь зубами крепко.
— Вот именно! Ада боятся, подлецы. А почему же тогда наши-то так вовремя мрут-то? Попробуешь догадаться? Да не мрет он! Он один! Понимаешь? Один! Он тела меняет. И не хочет он развалиной быть. Ему молодым приятнее.
— Поясни… — пораженно попросил я.
— Ладно, — устало вздохнула Аниса. — Он довольно сильный маг, но ничего особенного. Уровень магистра, наверное. И он знает какое-то заклинание, которое позволяет обменяться сознанием и душой. Старик вселяет себя в молодое тело, а молодого в свое, которое сразу убивает. Вот и все. И больше всего подходит для обмена кровный родственник. Можно и другого найти, но это очень сложно. Вот и у нас несильно афишируется, что император передает корону не старшему наследнику, а внуку. В школе это не учат, но сходить и посмотреть книжку по генеалогии императорской фамилии ты можешь. И это так при каждом наследовании.
Я пораженно смотрел на девушку. Пока все, что она сказала было очень логично. Ну ладно, генеалогию я завтра схожу все-таки гляну. Но остальное!
— Ладно, — сказал я, наливая полный бокал вина. — Но ты тут каким боком? Как тебя в заговорщики втянули?
— Заговорщики? — Аниса даже удивилась. — Какие заговорщики. Я одна.
— Врешь опять? Выгораживаешь? А зачем? Я же имен не спрашиваю и сдавать никого не собираюсь. А, наоборот, хочу спасти тебя. Хотя сначала, конечно, выпороть хочется!
— Не выпорешь, — хихикнула Аниса. — Ты добрый ко мне.
— А ты не ответила.
— Я одна. Зачем мне кто-то? Мне, чем меньше обо мне знают, тем лучше. Вот теперь слишком многие узнали, и меня ух как ловить начали!
— Ладно… пусть одна. Но зачем? А лучше спросить «нафига»?
— Просто не хочу, чтобы такая мразь землю топтала. Это достаточная причина?
— Тебя боги попросили? Дай угадаю? Небось твоя любимая Челизия? А что, она любит наворотить дел! Я сегодня почитал. А ты, наверное, даже видела ее?
— Видела. Но она меня не просила ни о чем.
— Видела?
Глава 13
Я думал,
— Да. Я же одно время от трудностей жизни по храмам сильно шастать стала. Особенно храм Челизии мне полюбился. Справедливости захотелось, дуре.
— И?
— Вот и «и». Достала я ее. Задолбала!
— Боги тоже под твое влияние попадают?
— Немножко. У богов воля сильная. Но для этого надо, чтобы бог рядом со мной оказался. Просто в храме не подействует.
— И почему она к тебе пришла тогда, если не слышит?
— Ну боги может не слышат, зато жрецы очень даже! Можно просто молиться, и если жрец рядом шастает, то он очень попадает под мое проклятие. И сам начинает богиню за меня просить. А вот жреца богиня очень даже слышит. В этом, собственно, суть жреца.
— Понятно, — потряс я головой и отпил вина.
— Вот Челизия ко мне персонально и явилась. А она, оказывается, красивая. Ты не представляешь, насколько!
— В книге написано, что самая красивая женщина нашего мира. Только мне не понятно, почему нашего, а не мира богов?
— Мир богов — это часть нашего мира. Об этом все нормальные богословы пишут. Не те святоши, что в школах свою нудятину читают, а настоящие, думающие. И люди богами становятся, и боги часто среди людей шарятся.
— Ясно. И что Челизия тебе сказала?
— Ой! Что только она не сказала! Начала с того, что послала меня туда, куда в приличном обществе не посылают, — слегка покраснела девушка. — Она наверное минут десять говорила. Но если нецензурное отбросить, то только и сказала, чтобы я в храмы не смела ходить вообще. Ну кроме крайней нужды. Так и сказала: «Чтоб тебя, дуру, здесь только для венчания видели и потом уже когда вперед ногами занесут». Под «здесь» она любой храм в виду имела. Сама-то она не венчает и не отпевает.
— А что так? Разозлилась?
— Ну разозлилась, это да. Но так-то она очень добрая и справедливая. Просто она мне очень некультурно, но очень доходчиво объяснила, что если я какого-то бога на вмешательство в земные дела раскручу все-таки, то того потом убьют, так как им, богам, вмешиваться нельзя. Вот и все. Так что я теперь богами очень интересуюсь, особенно Челизией, но в храмы не хожу и ни о чем их не прощу. Как, собственно, и людей стараюсь не просить.
Я вздохнул. Ну что сказать? Ни капельки злости у меня на Анису не осталось. Хотя она все-таки так мне и не рассказала ничего. И по глазам вижу, что не расскажет. А о чем это говорит? Не знает моя красотка, что мне известно. Вот и боится лишнего ляпнуть. Ну вот как с такой жить?
Но наглость девушки, оказывается, не имела предела. Она сделала умильные глазки и спросила:
— А что здесь написано про меня?
— Что ты врешь все время, написано! — буркнул я, собирая листки.
— Расскажи, пожалуйста!
— Что? Это ты расскажи! И еще! Мы же договаривались, что ты на меня своей магией действовать не будешь.
— А она на тебя и не действует уже…
— Если бы… Не действует, когда я готов отбить атаку на разум. А если нет, то… в лавке на ярмарке мы видели.