Маг поневоле
Шрифт:
По взмаху Мефодия, два дюжих воина подошли к телеге и принесли оттуда упомянутый Лузгой сундук. Передав свиток подошедшему Невронду, послушник сунул руки внутрь и, вытащив на свет невзрачный неправильной формы шар, размером с футбольный мяч, высоко подняв его над головой. Толпа, замерев, казалось, даже перестала дышать.
Я невольно передёрнул плечами, чувствуя, что и мне передаётся буквально витающее в воздухе напряжение. Что это со мной? Вроде бы причин для волнения никаких нет, а меня от возбуждения колотит всего. Массовый психоз? Или это так камешек на сознание воздействует? Вроде не должен. Булыжник как булыжник. Отчего-то даже
Точно гипноз, какой то! Или магия?! По спине пробежал липкий холодок. И что теперь делать?
Делать, к счастью, ничего не пришлось, так как в следующее мгновение Мефодий, что-то пробормотав, подбросил шар вверх. Тот, взлетев неожиданно высоко, зависнул над домами, даже и не думая падать обратно. Я замер, открыв от изумления рот.
Это что, левитация?! Или он полый внутри?! Да нет! Всё равно бы упал!
Шар, между тем, начал медленно вращаться. Его поверхность тут же заволокло дымчатой поволокой. Цвет стал меняться, становится насыщеннее, ярче и вот уже над головами восторженно замершей толпы сияло маленькое ярко-красное солнце, разгоняя в стороны, мрак. Но сияние продлилось недолго. Буквально через несколько мгновений, шар так же стремительно потускнел, вновь изменил цвет и внезапно рухнул вниз, зелёным мерцающим комочком. Я непроизвольно охнул, ожидая резкого удара о помост и, в следующее мгновение, выдохнул, сбрасывая охватившее напряжение. Кристалл, каким-то чудом затормозив, замер возле самой земли, продолжая мерно пульсировать мягким зелёным светом.
— Око Хунгара, — в едином порыве выдохнула толпа, падая на колени.
Я на мгновение замешкался, но тут же рухнул на землю от мощного рывка Гонды.
— Ты совсем ополоумел? — Бешено зашипел он мне прямо в ухо. — Хорошо, что все молятся! Если бы хоть кто-то заметил!
"Мракобесы хреновы"! — Со злостью подумал я. — "Может они ещё и сапоги лизать заставят"?!
Но на колени всё же встал и, не подумав обижаться на Гонду. А за что? Он меня и раньше спасал, и сейчас спасти пытается. Да и я не Джордано Бруно, чтобы из принципа на костёр лезть или что здесь у них вместо него для еретиков практикуется? Не знаю, да и узнавать, честно говоря, совсем не хочу.
— Да свершится воля Троих, — Выдохнул послушник и, взяв свиток из рук Невронда, повернулся к толпе. — Сегодня баллот тянут трое: Неклюй, сын Тихона; Степан, сын Трофима и Неждан, сын Трофима. Пусть подойдут.
Толпа ожила, раздвинулась, пропуская вперед трёх кандидатов. Послышался сдавленный женский плач.
— Смотри! Близнецы! — Возбуждённо толкнул меня в бок Гонда. — Как две капли друг на друга похожи!
Действительно из троих склонившихся в поклоне юношей, двое были на удивление схожи, даже волосы из-под линялых треухов одинаково торчали.
— А что будет, если один из них вытянет баллот, а другой нет, — поинтересовался я у Гонды. — И тот, кто вытянул, на утро сознаться в этом откажется? Как послушник определит, кого забирать? Их же не отличишь. Как ещё они сами себя друг с другом не путают!
— Вот ещё! Будет отец Мефодий голову ломать! — Фыркнул в ответ Гонда. — Раз близнец добровольно сигму одевать не хочет, значит, воле Троих противится. Это, почитай, то же самое будет, что и твой побег. Заберут обоих близнецов, да ещё троих в придачу — всего и делов то!
Между тем, первый из испытуемых, которого звали, судя по всему, Неклюй, нерешительно опустившись на колени перед шаром, коснулся его поверхности ладонями. Камень, казалось, ожил, окутав его руки клубящейся зелёной дымкой.
— Как будто рентгеном просвечивает, — выдохнул я, зачарованный зрелищем.
— Чудные слова ты опять говоришь, — покосился в мою сторону Гонда. — Аж жуть берёт. Ох, и доберутся до тебя отцы-вершители когда-нибудь!
Дымка, между тем, опала, втянувшись обратно в шар. Юноша убрал с него руки и, поклонившись, поднял с камня продолговатый предмет, такого же зелёного цвета.
— Откуда он его взял? Не было же ничего? — Не поняв, повернулся я к другу.
— Трое дают, — пожал плечами в ответ тот. — Это баллот и есть. Сейчас он зелёный, но как положишь на чашу, либо почернеет, либо побелеет. Это уж как боги решат!
Между тем, к шару по очереди подошли близнецы. Действие повторилось, и, каждый из братьев также стал обладателем персонального баллота. Судорожно сжимая зелёные пластины в руках, трое юношей сгрудились напротив послушника, не сводя испуганных взглядов с сундука.
— Вот сейчас, ежели ряд с кем-то заключён, охотнику баллот и передают, — жарко дохнул мне в ухо Гонда.
Мефодий, не спеша, коснулся шара, мгновенно погасив его и, бережно, положил в сундук. Толпа вновь замерла, ожидая продолжения. Я уже привычно передёрнул плечами, сбрасывая с себя оцепенение. Послушник, между тем, достал продолговатый, такого же зелёного цвета камень, который был настолько сплюснут, что походил на огромную оладью с надкусанными краями. Будущий жрец бережно, словно артефакт был из тончайшего хрусталя, положил камень перед собой и отошёл на парю шагов назад. Все замерли. Сначала ничего не происходило. Камень лежал неподвижно, словно обычный булыжник.
— Батарейки что ли разрядились, — чуть не сорвалась с моих губ шутка, но я вовремя спохватился. Могут и по шее надавать. Вон как смотрят. Будто на икону. Камень, между тем, очевидно, решив, что полежал достаточно, начал оживать. Сначала его поверхность начала как-то странно пузырится, словно и не камень это вовсе, а вода закипает. Впрочем, мельтешение пузырьков быстро прошло, уступив место пришедшему на смену голубоватому сиянию, хаотично то сжимающемуся, то разжимающемуся вокруг камня. Интенсивность колебаний этого сияния стала нарастать, уже с трудом улавливаясь глазами и, в какой-то момент, вверх ударил столб света, образовав на высоте около метра над камнем, что-то вроде маленького, бешено вращающегося на одном месте, смерча. Восторженный выдох и процедура падания на колени повторилась. Мысленно чертыхаясь, опустился и я. А что делать? Попал в волчью стаю — вой по-волчьи. А то за ягнёночка примут. И поступят соответственно.
— Чаша Ойки, — с придыханием шепнул мне Гонда.
Я оглянулся. В глазах моего друга отражался восторг и благоговение. Что же. Надо признаться, меня это зрелище тоже порядком впечатлило.
— Пришло время узнать волю Троих, — в голосе Мефодия проскользнуло нетерпение. Оно и понятно. Ему-то эта картина успела прискучить, за время поездки по деревням, а в доме закуска стынет.
Наступило гробовое молчание. Десятки глаз напряженно всматривались в троицу испытуемых. Юноши нерешительно переглянулись между собой. Было видно, что подходить в чаше им очень страшно, но вдвойне страшно было сделать это первым.