Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
Он всегда был упрям — еще до того, как стал звездой. Моника вспоминает, что когда в Соединенных Штатах издавали «Алхимика», издатель вознамерился озаглавить книгу «The Shepherd and His Dreams»[3], но автор топнул ногой и настоял на своем. Пауло слушает и улыбается:
— Я тогда был никто, а они — «Харпер Коллинз». Но я не уступил, сказал «не пройдет», и они меня зауважали.
На следующее утро слабое солнышко воодушевляет писателя на часовую прогулку по дунайскому берегу. Душ, быстрый поиск в интернете, кофе, два интервью — и он готов ко второй половине рабочего дня, к открытию ярмарки. По пути они останавливаются в зарезервированном Моникой ресторанчике, откуда всех посетителей, судя по всему, выгнал оглушительный рев древнего музыкального автомата. Пауло подходит к машине, уменьшает громкость, кидает в него 200 форинтов
— Love me tender, love me true… Обожаю «Битлз», а Элвис — вечный, он останется навсегда…
Дьердь интересуется причиной его хорошего настроения, и Пауло отвечает, широко раскинув руки:
— Сегодня день святого Георгия, покровителя книг. Все будет прекрасно!
Международная книжная ярмарка, проходящая ежегодно в деловом центре, расположенном в парке, где еще не сошел снег, славится тем, что на нее съезжаются сотни тысяч участников. У служебного входа Пауло встречают трое огромных охранников, которые проводят его в VIP-салон, и писатель возмущается, узнав, что у стенда издательства «Атенеум» в очереди за автографами стоит почти пятьсот человек:
— Мы так не договаривались! По программе должны были раздать только сто пятьдесят билетов.
Директор издательства объясняет, что не было никакой возможности отбиться от читателей и фанатов:
— Простите, но когда все билеты были распроданы, люди просто заявили, что никуда не уйдут. Их собралось еще больше, но остальные уже в зале, где вы будете выступать. Проблема в том, что помещение рассчитано на триста пятьдесят человек, а туда набилось восемьсот. Пришлось установить снаружи экраны для тех, кому не удалось войти.
Моника незаметно покидает салон, идет к стенду «Атенеума» и через пять минут возвращается, озабоченно качая головой:
— Это катастрофа. Не давай автографов, будет свалка.
Охранники говорят, что никакой опасности нет, однако на всякий случай советуют няне с малышом остаться в салоне. Весть о том, что ярмарка бурлит от наплыва читателей и фанатов, радует Пауло. Он встает, улыбается и, похлопав Монику по руке, заявляет:
— Слишком много людей? Тем лучше! Идем к читателям. А сейчас, с вашего позволения, я минут на пять отлучусь.
Он делает вид, что направляется в туалет, а на самом деле замирает перед стеной и, устремив взгляд в бесконечность, безмолвно творит молитву, а затем просит у Бога помощи в сегодняшних делах:
— Уповаю на Тебя.
И Бог, кажется, слышит его. В сопровождении трех охранников и Сабадоша, который неукоснительно следует приказу не отступать от писателя ни на шаг, Пауло Коэльо входит в зал имени Бэлы Бартока, освещенный юпитерами телевизионщиков и вспышками фотоаппаратов. Все места и даже приставные стулья заняты, забиты все проходы и балконы. Мужчин и женщин поровну, и в основном это молодежь. Охранники проводят писателя на сцену. Он благодарит за аплодисменты, скрестив на груди руки. Из-за телевизионных юпитеров и огромного числа людей здесь невыносимо жарко. Пауло Коэльо, ни разу не присев, целый час говорит по-французски — так же бегло, как и по-английски: рассказывает о своей жизни, о борьбе за право стать писателем, об осуществлении мечты, о том, во что он верит… На сей раз его речь переводит на венгерский девушка. После выступления заранее отобранные читатели задают ему вопросы, потом он снова встает и благодарит за теплый прием. В зале начинают кричать, чтобы он не уходил, люди размахивают его книгами и вопят:
— Ne! Ne! Ne!
В этом шуме переводчица ухитряется объяснить ему, что «ne» по-венгерски — «нет»: присутствующие требуют, чтобы он не уходил, не раздав автографы. Но охранники тоже говорят «ne» — в таком столпотворении организовать раздачу автографов невозможно. Люди продолжают скандировать: «Ne! ne! ne!» — и Пауло, сделав вид, что не понял охранников, достает из кармана ручку и говорит с улыбкой:
— Если сумеете организоваться, я кое-что подпишу.
Но, заметив его жест, несколько десятков человек, толкаясь, взбираются на сцену и окружают писателя. Перед угрозой давки охранники решают действовать на свой страх и риск, они подхватывают писателя и уносят за занавес, а оттуда — в надежное место. Он пытается вырваться, хохочет:
— Вы бы могли оставить меня здесь! Я не боюсь моих читателей, я боюсь только насилия. В 1998 году в Хорватии, в Загребе, какой-то тип пытался прорваться без очереди, угрожая, что будет стрелять, и у него на поясе был пистолет. Вот это действительно было опасно. Но мне мои читатели никогда не причинят зла.
Под эскортом охраны — двое впереди, двое сзади — на виду у любопытных Пауло Коэльо проводят по коридорам делового центра к стенду «Атенеума», где его ожидают груды экземпляров «Заира». Очередь из пятисот человек превратилась в огромную толпу, которую никак не удается организовать. Сто пятьдесят обладателей билетов потрясают своими пронумерованными кусочками картона, а у подавляющего большинства собравшихся основанием для получения автографа служат лишь принесенные с собой книги. Писатель не впервые попадает в подобную переделку и берет командование на себя. Он решает поговорить с присутствующими по-французски через переводчицу. Сколько же их? Полторы тысячи? Или две? Непонятно. Кто-то пришел за автографом, кто-то — поглядеть на кумира, кого-то просто привлек шум. Пауло Коэльо поднимает руки и обращается к толпе, его почти не слышно, но он кричит:
— Спасибо, что пришли! Я знаю, вы ждете здесь с полудня, и я попросил издательство дать всем минеральной воды! Мы сделаем так — вы становитесь в две очереди — одна для тех, кто с билетами, другая для остальных. Я постараюсь подписать всем. Большое спасибо!
Пока официанты пробираются сквозь толпу с подносами охлажденной минеральной воды, писатель пытается установить порядок: подписывает тридцать книг обладателям билетов, потом еще тридцать — безбилетникам. Каждые пятьдесят минут или час он делает короткий перерыв, чтобы выйти в туалет или покурить в тесном закутке на открытом воздухе: в деловом центре курить разрешается только там. Уголок этот он окрестил «bad boy’s corner»[4]. Выйдя на перекур в третий раз, Коэльо находит в закутке некурящего молодого человека с книгой в руках: парень желает получить автограф без очереди. Это бразилец из Рио-де-Жанейро Джек Жил, он приехал в Венгрию играть на столетнем юбилее «Уйпешта» — старейшего футбольного клуба страны. Пауло быстро подписывает ему книгу, за пять затяжек выкуривает сигарету и скорым шагом возвращается к стенду, перед которым его терпеливо ожидает толпа.
Когда последние читатели подходят к столу, небо в окне под потолком уже темнеет. Официальная часть программы закончена, можно расслабиться. Первоначальная группа, в которую влились полдюжины юношей и девушек, не пожелавших уйти, договаривается о встрече после ужина у входа в отель. В десять вечера все собираются в караоке-баре «Мамонта» в модном торговом центре. Молодые венгры приходят в отчаяние, узнав, что здесь вышла из строя звуковая аппаратура.
— Какая досада! — жалуется один администратору. — Нам как раз удалось уговорить Пауло Коэльо спеть…
Имя писателя вновь открывает все двери: администратор шепчет что-то на ухо бритому почти наголо блондину, тот вытаскивает из-под стола шлем и быстро выходит. Администратор с улыбкой поворачивается к группе:
— Неисправность не помешает нам послушать Пауло Коэльо. Мой помощник привезет все необходимое из соседнего дома на мотоцикле. Рассаживайтесь, пожалуйста.
Но мотоциклист задерживается, и выступление ограничивается тем, что музыканты называют «экспромтом». Вместе с Эндрюсом, американским студентом, приехавшим в Венгрию на каникулы, Пауло поет «Му Way» — эту песню обессмертил Фрэнк Синатра, — а затем соло исполняет «Love Me Tender», но выйти «на бис» отказывается. В полночь все возвращаются в отель, а наутро группа распадается. Моника с сыном и Хуаной возвращается в Барселону, Лия уезжает в Швейцарию, а писатель после часовой прогулки по центру Будапешта усаживается на заднее сиденье антикварного «Мерседеса», который ведет Сабадош. Рядом стоит картонная коробка с его книгами, он берет их по одной, открывает на первой странице и подписывает, а затем передает Дьердю на переднее сиденье. Последние две книги он подписывает специально для шофера и гида. Через час Пауло Коэльо вновь творит свою безмолвную молитву в салоне самолета «Эр Франс» — теперь он летит в Париж. Когда самолет отрывается от земли, к нему подходит молодая хорошенькая африканка. Ее волосы заплетены в мелкие косички, а в руках у нее «Дневник мага» на португальском. Это Патрисия, секретарша знаменитой певицы из Кабо-Верде Сезарии Эворы. С выговором, характерным для жителей бывших португальских колоний в Африке, она просит автограф: