Магам можно все
Шрифт:
И как воин в ободранном кружевном воротнике — обруганный, униженный, лишившийся у входа своего огромного меча, но получивший взамен один из коротких мечей князя — готовиться отразить нападение.
И князь напал! Яростно, бесстрашно, умело и неудержимо.
Зазвенел металл. В толпе случилось несколько дамских обмороков.
— Это неслыханно! — закричал король. — Стража!
Стражники сделали слабую попытку разнять дерущихся, но, столкнувшись с защитной магией бритого великана, поспешно отступили.
Я успел заметить, что некоторые гости продолжают
И он оборачивается, ощутив ее взгляд. Смотрит ей в лицо, переводит взгляд на гроздь побрякушек, украшающих высокую шею…
Ора беззаботно улыбнулась.
Поединщики, отгороженные кругом магической воли, бились яростно и молча. Оба оказались искусными бойцами. Оба были до крайности взбешены, и недостаток хладнокровия мешал обоим.
— Конец, — хрипло сказал Гор зи Харик, и вздрогнул от прозвучавшего в его голосе отчаяния.
Колыхнулись огоньки свечей на люстре — будто бы от сквозняка. Некоторые погасли.
Князь Дривегоциус, на чьем лице застыла гримаса ненависти, смотрел в глаза врагу — врагу, которого он четверть часа назад знать не знал и чей клинок торчал теперь у него из груди.
Потом его сиятельство Дривегоциус, столь славный, столь опасный, столь неугодный королевский тесть, потихоньку осел на пол — в лужу собственной крови.
…Все, что дается нам тяжким трудом — достается им легко, по праву рождения. Всем, чего мы достигаем к зрелым годам, они владеют уже в детстве; мой юный друг, мы с тобой — назначенные маги, и сыновья наши не смогут унаследовать ни дара нашего, ни звания. Всю жизнь кропотливо собирая магическую премудрость, мы обречены унести ее за собой в могилу. Что ж, разве это повод для отчаяния?
Мой друг, ты пишешь, что усилия твои бессмысленны, а результаты подвергаются осмеянию; прискорбно слышать такое от волевого и серьезного юноши, каким я тебя помню. Под луной нет ничего, лишенного смысла; не осмеяние делает нас жалкими, а готовность отступиться от дела всей жизни в угоду насмешникам.
Надеюсь, что письмо твое было написано и отправлено под влиянием минутной слабости, что детское отчаяние прошло без следа и ты сам рад бы забыть тобой же сказанное; охотно помогу тебе. Давай забудем последнее твое послание и поговорим о предметах куда более полезных и правильных…
Мир магии стоит на наших плечах; именно назначенные маги-ремесленники, а вовсе не пресыщенные наследственные снобы определяют лицо магического сообщества. Хозяйственная магия, магия на пользу людям приносит душевное удовлетворение и постоянный доход. Наследственные маги не убивают и не разрушают, изощряясь в воинских заклинаниях, — но созидают, преуспевая в строительстве, портняжном и скорняцком деле, управлении погодой и способствовании урожаю. Назначенный маг, пусть даже четвертой
А посему — не завидуй, друг мой! Не завидуй тому, что зависти недостойно!
— Никого не принимаю! — крикнул я хрипло.
Стук повторился. И донесся приглушенный голос хозяина:
— Но, господин, там дама… Ее имя Шанталья, она говорит, что ее– то вы примете!
Я подавил стон. Да что она себе позволяет, эта…
Все мои камушки остались у Оры. Я знал, что встретиться нам все равно придется — но, сова, только не сейчас!
Я сел на кровати. Голова раскалывалась, но я не желал расходовать силы даже на мельчайшее лечебное заклинание. Надо попросить у хозяина каких-то пилюль…
Негоже, чтобы меня видели без личины! У служанки хватит ума подглядывать в замочную скважину…
— Любезный господин, — послышался за дверью нарочито мягкий, едва ли не мурлыкающий голос Оры. — Вам следовало бы впустить меня, потому что то, что я скажу, очень для вас важно, мой дорогой друг… вы понимаете?
А как она разузнала мой новый адрес?! Я же переехал, не предупредив ее…
Я подошел к двери. Набросил плащ — чтобы капюшоном прикрыть лицо. И предосторожности оказались нелишними — когда дверь приоткрылась, впуская Ору, хозяин не преминул сунуть в щель свой любопытный нос.
Он удивился, отчего это постоялец отдыхает в плаще. Он еще больше удивился бы, если бы увидел вместо прыщавого лавочника — моей последней личины — настоящее лицо Хорта зи Табора…
А на личину у меня не хватает сил. Даже не личину!
— Вы скверно выглядите, — сквозь зубы сказала Ора. От ее мурлыкания не осталось и следа.
— Приношу свои извинения, — я отвесил шутовской поклон.
— Да, вам следует извиниться, — Ора опустилась в продавленное кресло. — И неизвестно еще, приму я извинения или нет.
Я снял плащ. Плотнее запахнул халат, усмехнулся:
— Радуйтесь, вы свободны от долга передо мной, Закон Весов исполнен… И отдайте безделушки.
Она царственным жестом бросила на стол связку магических камней. Сухо улыбнулась:
— Это не такие уж безделушки, как вы пытаетесь меня уверить… вчера на эту наживку клюнули по меньшей мере две рыбины.
— Что?!
Я вскочил. Меня опять зазнобило; Ора смотрела прямо и жестко, ее взгляд мокрым камнем упирался мне в лицо:
— Вы негодяй, Табор. Вчера вы поставили меня в очень скверное положение.
— Вы женщина, — сказал я, судорожно проглотив слюну. — Потому я, может быть, сумею забыть это слово, которым вы меня…
— Негодяй, — повторила она ровно. — Вы привели меня туда — и бросили. Зная, что случится потом!
— Я не знал, — вырвалось у меня, и я сразу же пожалел о своих словах.