Магам можно все
Шрифт:
Ора прищурилась:
— Если вы не знали — куда, зачем, почему вы сразу спрятались? Вы ведь наблюдали за всем исподтишка, я чувствовала ваш взгляд…
— Быть не может, — сказал я глухо.
Ора подняла подбородок:
— Я знаю, какого вы мнения о моих способностях… Тем не менее я сумела ощутить ваш взгляд. И понять, что вы с самого начала ждали неприятностей.
— Я не так виноват, как вам кажется, — сказал я, отворачиваясь. Терпеть не могу оправдываться.
— Откровение за откровение, — сказала Ора, помолчав. — Вы рассказываете мне, что вы делали во
Я огляделся — в комнате было только одно кресло. Пришлось сесть на кровать, закинуть ногу за ногу, сосчитать до десяти, чтобы успокоился пульс.
— Ора. Во-первых, я действительно прошу прощения за все, что случилось не по моей вине. Так получилось. Во-вторых, я пришел на этот прием, чтобы проследить… чтобы, как вы догадались, увидеть реакцию кое-кого из магов на ваши камушки. За этим я пришел, клянусь памятью отца…
— Вы говорите правду, — сказала Ора медленно. — Как вписывается в эту версию ваше внезапное исчезновение?
— Ко мне подошел королевский внестепенной, — сказал я, глядя ей в глаза. — Вы его видели, его зовут Гор зи Харик. Он обманом завлек меня… Короче, я не смог вернуться. Я не знал, что так сложится, клянусь… чем хотите.
— Поклянитесь памятью отца, — потребовала Шанталья.
— Клянусь, — сказал я медленно. — Клянусь памятью отца — я не знал, что так все получится…
Ора неожиданно улыбнулась:
— А вы мастак играть словами… Хорошо. Вы мне надоели, Хорт зи Табор. Прощайте.
И, легко поднявшись из кресла, коварная мерзавка шагнула к двери.
— Минуточку!
Я заступил ей дорогу. Теперь мне хотелось ее ударить — по-настоящему.
— Минуточку, милая дама! Вы ничего не забыли?
— Нет, — она смотрела мне в лицо. Правый глаз ее был подкрашен голубой краской, левый — зеленой.
Я взял ее за руку. Запястье было тонким, изящным, таким хрупким…
— Вы мне руку сломаете, вы!!!
— Сломаю, — пообещал я тихо. — Не надо играть со мной, Ора. Вы обещали мне кое-что рассказать!
— Отпустите!
И она ударила меня ручной молнией. Слабенькой, дамской, жгучей, как оса.
Я отпустил ее — всего на секунду. В следующее мгновение — она пыталась отодвинуть тяжелый засов на двери — я поймал ее за воротник и бросил на кровать.
Она ощерилась, обнажив крупные белые зубы. И совершенно спокойно сказала:
— У вас нет сил на заклинания, Хорт. Вы истратились полностью. Ваш папа никогда не учил вас, что так нельзя делать?
Я, не глядя, протянул руку. Снял с гвоздя узкий ремешок, принадлежавший хозяину и перешедший в мое пользование вместе с комнатой:
— У меня достанет силы на кое-что другое.
— Правда? — ее оскал вдруг сменился сладенькой улыбочкой. — Неужели?
До меня дошла двусмысленность моих собственных слов. Я в бешенстве хлестанул ремнем по спинке кресла:
— Говорите, кто клюнул на камни, и выметайтесь отсюда! Иначе я с вас шкуру спущу безо всяких заклинаний!
Кожа на лбу, там, куда клюнула меня ее квелая молния, начинала ощутимо саднить.
— Вы прекрасны, Хорт, — сказала женщина, беззастенчиво меня разглядывая. — Как горит ваш неистовый желтый глаз… Стоп, — она подняла руку, будто отгораживаясь от меня и моего ремня. — Стоп, не спешите, не лезьте в драку, я вам все скажу… Сядьте!
Я смотрел ей в глаза.
— Сядьте, — повторила она повелительным тоном. И добавила ворчливо, поправляя платье: — Вы порвали мне воротник…
— Говорите, — сказал я. — Последний раз прошу по-человечески.
Она чуть заметно усмехнулась:
— Ладно… Итак, первым, кто заинтересовался вашими камушками, был этот провинциальный внестепенной… его зовут Март зи Гороф, ему сорок два года, внешне он неприметный такой… но вы сами его отметили, еще на лестнице. Все, кто знакомился со мной до того, с любопытством поглядывали на камушки, но только этот, Гороф, по настоящему вздрогнул. Понимаете, о чем я?
Я проглотил слюну. Дамочка, оказывается, была очень добросовестной, способной наблюдательницей.
— Второй, — она помедлила, чуть свела брови. — Второй… вы только не пугайтесь. Это тот самый, что держал защиту князя. Который так буквально исполнил приказ своего его сиятельства — и снял ее; вероятно, он и сам был не прочь, чтобы князя проткнули. Возможно, подкуп… Все было очень ловко подстроено.
— Здоровенный бритый тип с обручем, — сказал я шепотом.
— Вот именно, — Ора кивнула. — Обруч… если с него снять обруч, он будет внестепенным, как вы. Но сама эта вещь стоит многого. Это Корневая вещь, сродни вашей Каре, но если Кару вам дали «поиграться», то этот обруч безраздельно принадлежит Голому Шпилю…
— Что…
— Его зовут так. Кличка. Голый Шпиль — это имя подходит ему, правда?
— Никогда не слышал о таком маге, — сказал я медленно.
Ора пожала плечами:
— Вы ведь и не претендовали на всеведение, не так ли?
Некоторое время мы молчали. Ора приводила в порядок воротник, бормотала коротенькие бытовые заклинания; я вдруг почувствовал, что опустошен. Что не смогу встать с кресла.
— Откуда вы все это знаете? — спросил я наконец.
Ора подняла глаза:
— Что именно?
— Про Голого Шпиля. Про Корневую природу его обруча…
— Я наблюдательна, — сказала она, как отрезала. — И приобрела вчера много ценных знакомств… Не знаю, сохранятся ли они после всего этого ужаса. Все без исключения гости ночевали во дворце, а подозрительных, вроде меня, вообще не желали отпускать, грозили кинуть в каменный мешок, уже и палача пригласили…
— Палача?!
— Со мной не было никого, кто мог бы за меня поручиться, — сухо сказала Ора. — Нас таких было девять человек — не знакомых королю лично, не бывавших на приемах прежде, получивших приглашение всеми правдами и неправдами. Четверо господ и пять дам. Нас загнали в одну комнату… Когда пришел палач, среди дам начались обмороки, а их кавалеры ползали на коленях, уверяя, что не причастны к провокации и убийству князя.