Магазин работает до наступления тьмы 2
Шрифт:
— Женщина, у нас электронная очередь, — сказала служащая.
— Вот именно! — подтвердил юноша, уши которого побагровели от возмущения.
Матильда постучала по монетнице, привлекая к себе внимание, и негромко отчетливо произнесла:
— Цодорие.
— Аэй, — отозвалась служащая. Ее сонные глаза широко раскрылись и не мигая уставились на Матильду. Темная радужка по цвету почти не отличалась от зрачков, и казалось, что за стеклами вдруг разверзлись два черных провала. Хрустнув позвонками, служащая по-птичьи склонила голову набок, несколько раз моргнула и, наконец, молча указала мизинцем с прилипшей к нему маркой на
— Полный бардак, — сказал, пламенея ушами, юноша с бланком, и затихшее было почтовое отделение вернулось к привычной суете.
***
Они шли по длинному темному коридору, и чем дальше, тем сильнее пахло прелой картошкой, плесенью и сырым подземельем. В сумраке угадывались очертания каких-то ящиков и шкафов. А потом коридор внезапно закончился, и они оказались перед большой тяжелой дверью. Из-за нее доносились монотонные заунывные звуки, будившие в памяти смутные образы: круглый, как бубен, лик укутанного в меха шамана, бесконечные снега, по которым рассыпалось стадо оленей… На двери темнел небрежно нарисованный знак — вроде половинчатой елочки. Славик вспомнил, что видел такую же угловатую каракулю над входом в почтовое отделение, еще подумал тогда, как же это подросткам с маркером удалось забраться под самый козырек. Матильда, хорошенько уперевшись ногами, потянула дверную ручку на себя, и Славик зажмурился от неожиданно яркого света.
За дверью был бар. Настоящий, достаточно многолюдный бар с небольшими столиками и заставленной бутылками стойкой в глубине. За стойкой разливала что-то по стопкам сухая, как мумия, старушка в круглой шляпе. Под потолком вместе с клубами табачного дыма плыли вибрирующие звуки варгана и горлового пения. Славик пропустил Матильду вперед.
Живо напоминавшее Женечку тонкокостное создание в леопардовой водолазке, облегающей абсолютно плоскую грудь, шагнуло им навстречу и безо всякого выражения в низком певучем голосе произнесло:
— Добро пожаловать в «Почту духов». У вас зарезервировано?
— Нет. — Матильда расплылась в необыкновенно любезной улыбке. — Столик поуютнее, пожалуйста. Для меня и… — она мотнула головой в сторону, — для вот этого.
Создание медленным рассеянным взглядом смерило Славика с головы до ног и повернулось к Матильде:
— Какой свежий. Его покормить?
— Тебя покормить? — спросила Матильда, словно переводя с одного языка на другой.
— Н-нет, спасибо, — промямлил вечно голодный Славик, которому именно сейчас есть резко расхотелось.
— Следуйте за мной.
Их усадили за столик у глухой стены, ободранной до штукатурки, а кое-где и до ромбовидных ячеек из дранки. Впрочем, глухими тут были все стены — в странном баре, как и в странном магазине, отсутствовали окна. Матильда шепнула что-то подбежавшему мальчишке, слишком юному на вид для того, чтобы работать в подобном заведении, и тот принес запотевший графин с прозрачной жидкостью. Принюхавшись, Славик понял, что это водка. Матильда налила себе полный стакан и, склонившись над ним, принялась внимательно разглядывать посетителей бара.
Первое, что бросалось в глаза, — это удивительная разношерстность собравшейся публики. Тут была и хорошо одетая, модельного экстерьера молодежь, и неопрятные дяденьки из тех, что ищут в урнах пустые бутылки, и старики в войлочных ботах. За соседним столиком сидел мужчина в майке и синих тренировочных штанах, как будто заглянувший сюда по пути от родного подъезда к мусорным бакам. А чуть дальше расположилась молодая мать с коляской, из которой вылетали аккуратные колечки дыма. Славик заморгал, решив, что ему померещилось, но тут мать взяла со стола графин и налила немного в протянутую из коляски маленькую рюмку.
Никто не ел, не танцевал, не смеялся. Посетители бара либо методично выпивали, либо сидели неподвижно, ссутулившись и уставившись в одну точку. Разговаривали тихо, почти шепотом. Самым оживленным казался дальний угол, где как будто дремал над бокалом грузный бородатый господин. Присутствующие то и дело подходили к его столику, бородач поднимал тяжелые веки, и начиналась приглушенная беседа.
Дождавшись завершения очередного разговора в углу, Матильда молниеносно вскочила и тоже скользнула туда, утягивая за собой Славика. Она почтительно склонилась и заговорила на непонятном языке:
— Солпетаэ од нииса…
— А-а! — проскрипел бородач и приоткрыл на мгновение один глаз. — Апекехана. Глупости… Не мучай язык, говори по-людски.
— Приветствую и прошу прощения. — Матильда нагнулась еще ниже и дернула Славика за руку, чтобы он тоже поклонился. — Вижу, тут к вам обращаются. Мне очень нужна помощь.
— А-а! Верно, здесь я держатель кассы. Легкие всегда помогают легким. — Бородач умолк, шевеля мохнатыми ноздрями и шумно втягивая воздух. Потом поднял веки, сфокусировал взгляд на Матильде и отчеканил: — Но тебе пусть помогает твой Хозяин. Уходи.
— У меня нет Хозяина.
— Врешь. Ты дырявая.
— У меня был Хозяин. — Матильда подалась вперед, и Славик испугался, что она сейчас стукнет сонного господина, но вместо этого она поставила на стол склянку из темного стекла с плотно притертой пробкой. — А теперь у меня есть свой крум. То есть не настоящий крум, конечно, я просто так его называю…
Пока Матильда говорила, пальцы грузного господина с неожиданной живостью вынырнули из кармана и потянулись к склянке. Под стеклом сверкнула и погасла испуганная искорка — а может, это был просто блик от лампы. Матильда выхватила склянку прежде, чем держатель кассы успел ее коснуться, и спрятала обратно под одежду. Господин разочарованно повел пористым носом, словно мимо только что пронесли что-то очень вкусное, а ему не перепало ни кусочка. Он взглянул на Матильду с любопытством:
— Тогда почему ты еще не дома?
Матильда ответила не сразу — то ли подбирала слова, то ли немного растерялась:
— У меня тут незаконченное дело. Важное.
Бородач опять прикрыл глаза и засопел, а потом, как будто внезапно проснувшись и удивившись тому, что Матильда еще здесь, поднял голову:
— А-а! И что тебе нужно?
— Прошу об убежище. Мы из другого слоя. Наш перекресток закрылся.
— Странники всегда помогают странникам. А чем поможешь нам ты? Нет платы — нет сделки.