Магеддо. Виртуальный роман
Шрифт:
– Молодец, Анюта! Дадим америкашкам пронюхаться!
Михаил усмехнулся, вспоминая вытянувшуюся физиономию «мерзкого Билла» и почти мгновенно прекратившееся веселье за столом «америкашек». На войне, как на войне… В прочем, оставался ещё один момент. Самый паскудный. Потому что финансовый.
– Братва, выигрыш делим на всех. Никаких «капитанских» я брать не буду. Так что-по два…
– А давай мы сначала их выиграем, капитан? – твёрдо сказал Тимур, и Михаил почему-то смутился, словно наоборот хотел забрать весь выигрыш себе.
Выручил Егор. Неожиданно резкий и непреклонный:
– Тимурчик, ты хорош сейчас тут серьезность показывать, лана? Миха правильно говорит: все должно быть изначально ясно. Забрал бы себе – никто слова бы не сказал, а раз так решил – честь
– Понял, понял… – примирительно закивал Тимур.
– Ну, раз пошла такая пьянка, то мне моей премии хватит, а с остальными делайте, что хотите! – засмеялся Денис, а потом показал Михаилу рукой наверх, – А вообще-то, кэптэн, ты бы метнулся наверх, да и сам подписал, а потом уж будем шкуру делить. Пока там не передумали, а? А то я на «лимон» уже настроился, если что!
Михаил посмотрел на Дениса который, похоже, нашел удобную позу для своей спины и прикрыл глаза, устроив мощные руки где-то под квадратным своим туловом. Вспомнил, как три года назад он буквально уткнулся в спину Дениса, стоявшего прямо посередине зала на кольцевой станции метро и обреченно смотревшего на указатели. В стиле «барана и новых ворот», как позже признался сам Денис. Толчок был тяжелым и, скорее всего, болезненным, но квадратный Денис даже не поморщился, а только ловко и быстро ухватил толкнувшего за локоть. Тот, готовый к худшему – москвичи как известно с утра не отличались тактом, особенно в метро – напрягся, но выражение лица у незнакомца было настолько растерянное, что Михаил сразу успокоился. Оказалось, что пацан тривиально заблудился в «дебрях метрополитена».
Хорошо, им было по пути, в МГУ. В дороге и познакомились и схему метро разобрали – по крайней мере, нужный Денису маршрут – и телефонами обменялись. Так и сдружились. Денис оказался спокойным, уверенным в себе, надежным и, что самое главное, абсолютно неконфликтным. Несмотря на комплекцию и разряд по самбо. С деньгами у него тоже никогда проблем не было, при этом он относился к ним с определенным, каким-то западным пиететом, но приправленным чисто русским, нехитрым соусом. Типа сибирского «горлодера», незаменимого с пельменями. Он их, деньги, уважал, но не преклонялся. Почти через год уже выяснилось, что Денис – единственный сын очень богатого бизнесмена. Тогда все и встало на свои места. Вроде бы.
Отец Дениса был мужчиной строгим, удачливым, и, в своем роде, талантливым. За что бы он ни брался-везде добивался определённых результатов и прибыли. Везде. Никуда он уезжать не собирался, по-своему любил свою страну: помогал нескольким фондам, строил храм, парился до одури в бане, ходил на охоту везде где бывал по делам, периодически «зависал» у каких-то женщин. При этом он на дух не переносил компаний таких же как он – чуть за пятьдесят – «новейших русских». Дав им такое название, он не скрывал своего презрения к этой новой элите выживших в начале, и успевших легализоваться в конце девяностых. Общался он с этим кругом по делам, но в сам этот круг не входил.
Пышные вечеринки, на которых праздновались дни рождения многочисленных детей и внуков, а рожать много среди этой «элиты» стало хорошим тоном, ну кто еще поднимет «эту» страну, как не они! – он посещал максимум на десять минут. Дарил что-нибудь подобающее Сюзаннам, Германам, Каринам или Кристинам и иным «бедолагам», и мигом уезжал. Имена, который были удобны и «тут» и «там», были тоже частью «новейшей» философии. Детки, которые по полгода проводили в Швейцарии или Австрии, Италии или Англии, при любом раскладе обвал, развал, распад или полный крах «этой страны» мог случиться в любую секунду и был любимой темой разговоров «новейших» – были готовы жить в любой точке мира. И имя выбиралось не просто так. И клуб, за который они начинали болеть с детства, был не «Спартак» или ЦСКА, а «Челси» или «Монако». Все было не просто так. Здесь же уже чуток подросшие детки присматривались к сверстникам своего круга. Влюблялись, а родители зорко отслеживали и одобряли.
От всего этого Сергея
Впрочем, трезво оценивая свой успех, Сергей Семенович своего сына отнюдь не баловал. Наоборот, требовал от того многого. Не всегда справедливо, но зато напористо. Поэтому Денис был вынужден «соответствовать». Помощь отец оказывал редко и неохотно, так что подавляющее большинство студентов – за исключением четверых, летящих сейчас рядом и ректора – не знали о «корнях» Дениса и относились к нему соответственно. Почти как ко всем. Машина с шофёром довозила его до метро, а дальше – своим ходом, в универ. Правда, издержки «бытового» образования были, и к своим восемнадцати годам Денис, владея тремя языками, в метро упорно «блудил». Впрочем, через месяц они с Михаилом и этот его нехитрый недостаток изжили. Поэтому Денис с удовольствием бы козырнул перед отцом как «лимоном», так и в разы меньшей, но уже «железной» суммой в двести тысяч. Заработанной без помощи родителя. Вопрос выживания или острой необходимости в деньгах перед ним не стоял. А, значит, можно было спокойно вздремнуть. Что он и сделал…
Но были и те, для кого такие деньги – в случае проигрыша даже, не говоря уже о выигрыше – не снились в самых сладких снах. Михаил взглянул на сидящих неестественно прямо Тимура и Егора, откинувшего журнал на столик и обхватившего себя руками.
Тимур, татарин из небольшого посёлка под Йошкар-Олой, не любил распространяться о себе как, в общем, и Егор, но скрывать особенно было нечего. За три года дружбы Михаил узнал, что у Тимура – большая, работящая семья, где каждый рубль на счету. Отправив среднего сына-победителя множества математических олимпиад в МГУ с помощью руководства республики Марий-Эл, они помогали ему, чем могли. В основном, посылками с «хлебом насущным». Поэтому маршрут до Казанского вокзала и обратно в общагу, где жил Тимур, пару раз в месяц был знаком всем мужчинам – членам команды. Как и вкуснейшая конская колбаса, брусничное варенье, квашеная капуста и прочие нехитрые деревенские деликатесы.
Тимур не жаловался, а упорно учился, зубрил, оправдывая доверие и республики и семьи. Порядочный до, как говорил Денис «одури», он был весь какой-то цельный, твёрдый. Как будто вырубленный из куска того железного дерева, которое в воде тонет. Кроме того, вскоре выяснилось, что мама Тимура по национальности мари, а сам он православный. Причём, как говорится, не по названию и не по моде. Шуток на эту тему он не понимал и не допускал. Мать с отцом – и тут маленькая, обычно незаметная и тихая Валентина Александровна была непреклонна, настояв на своём, к удивлению мужа – решили всё ещё до свадьбы. Дети писали себя татарами по национальности, но были православными. Отец мог назвать сыновей как он хотел, чем он в случае с Тимуром и воспользовался. Иногда, правда, горячая отцовская кровь в Тимуре брала верх, и он вспыхивал, как спичка, что и мешало ему периодически в игре. Сейчас пальцы Тимура на подлокотнике подрагивали, и Михаил понимал, почему… Шанс. И шанс серьезный.
Как понимал он и Егора, уставившегося в иллюминатор, за которым однообразно и тихо плыли шапки облаков. Или надеялся, что понимал. Потому что вряд ли он это мог сделать. Только попытаться… Егор был детдомовцем. Такое советское слово и, тем не менее, какое еще подберешь? Причем детдомовцем при живых родителях. Тогда ещё живых. Отец почти окончательно спился и уже был бы в другом мире, если бы не пьяная, глупая и наивная попытка «занять» денег на пузырь. Обернувшаяся статьёй о грабеже и длительным сроком. Мать к тому времени уже превратилась в злобную, запойную старуху, а после того как муж попал за решетку вообще пропала. Навсегда.