Маги на стадионе
Шрифт:
— Я все перезабуду.
— Отлично будете помнить. Да и я в любую минуту приду вам на помощь. Если же я не успею вас поддержать и вы упадете, не пытайтесь встать или остановиться. Спокойно кувыркайтесь или скользите на спине. Тут нет ни одного опасного выступа.
Денисон сглотнул и посмотрел вперед. Скат, уходящий к югу, был залит земным светом. Крохотные неровности, окруженные пятнышками тени, сверкали особенно ярко, и от этого поверхность ската казалась рябой. Почти прямо перед ним в черном небе висел рельефный серп Земли.
— Готовы? —
— Готов, — со вздохом сказал Денисон.
— Ну, в путь! — она толкнула его вперед, и Денисон почувствовал, что начинает двигаться. Сначала движение было медленным. Он поглядел через плечо на Селену и пошатнулся.
— Не беспокойтесь, — сказала она. — Я рядом.
Внезапно он перестал ощущать ногами каменный скат — баллон начал подавать газ.
На мгновение Денисону показалось, будто он стоит неподвижно. Его грудь не встречала сопротивления воздуха, подошвы ни за что не задевали. Но когда он снова оглянулся на Селену, то обнаружил, что искры света и пятнышки тени убегают назад со все возрастающей скоростью.
— Глядите на Землю, — раздался у него над ухом голос Селены. — До тех пор, пока не наберете скорость. Чем быстрее вы будете двигаться, тем устойчивее будете держаться на ногах… Не забывайте подгибать колени! Вы отлично скользите, Бен.
— Я точно лечу, — ответил он. Пятнышки света и тени по обеим сторонам уносились назад, сливаясь в смутные полоски. Он покосился влево, потом вправо, надеясь избавиться от ощущения, будто поверхность летит назад, и почувствовать, наконец, что это он, он сам устремляется вперед. Но едва это ему удалось, как он тут же вновь уставился на серп Земли, стараясь сохранить равновесие.
Селена без всякого труда держалась наравне с ним.
Денисон скользил уже так стремительно, что чувствовал свое движение, даже когда смотрел прямо перед собой. Лунный пейзаж впереди распахивался и обтекал его с обеих сторон.
— Какую скорость можно развить при скольжении? — спросил он.
— На настоящих гонках были зарегистрированы скорости свыше ста миль в час — конечно, на более крутых склонах. Ваш предел будет около тридцати пяти миль.
— Мне кажется, я уже двигаюсь много быстрее.
— На самом деле это не так. Ну, Бен, мы уже почти спустились на равнину, а вы так и не упали. Продержитесь еще немного. Газ сейчас кончится, и вы ощутите трение. Но не вздумайте тормозить сами. Спокойно скользите дальше.
Селена еще не договорила, как Денисон почувствовал под башмаками твердую поверхность. Одновременно возникло ощущение огромной скорости, и он сжал кулаки, стараясь удержаться и не вскинуть руки, словно отвращая столкновение, которого не могло быть. Он знал, что стоит ему приподнять руки, и он опрокинется на спину.
Он прищурился и задержал дыхание. Когда ему уже начало казаться, что его легкие вот-вот лопнут, Селена сказала:
— Безупречно, Бен. Безупречно. Я еще ни разу не видела, чтобы землянин не упал во время своего первого скольжения. А потому, если вы все-таки упадете, не расстраивайтесь. Ничего позорного в этом нет.
— Нет уж, я не упаду, — прошептал Денисон, хрипло вздохнул и широко открыл глаза. Земля по-прежнему была все такой же безмятежной и равнодушной, но он двигался медленнее, гораздо, гораздо медленнее…
— Селена, я остановился или нет? — спросил он. — Я никак не могу понять.
— Вы стоите. Нет, не двигайтесь. Прежде чем мы вернемся в город, вам следует отдохнуть…
Денисон смотрел на нее, не веря своим глазам.
Она поднималась по склону вместе с ним, она скользила вниз вместе с ним — но он еле держался на ногах от усталости, а она носилась вокруг кенгуровыми прыжками…
Рышард Гловацкий
Допинг
Конференц-зал был заполнен до отказа. Еще никогда годичное собрание клуба «Черных» не собирало столько поклонников. Явились почти все мало-мальски значительные жители нашего городка, потому что в будущем году клуб должен был отмечать пятидесятилетие со дня основания.
Точно в восемнадцать вошел председатель, за ним — члены правления с мэром города во главе. С ними — мой отец. Вот уже пятнадцать лет, как он покончил со спортом, но по-прежнему остается популярнейшим человеком в Нортоне. Люди до сих пор помнят блистательный восьмилетний период его выступления в матчах и сотню забитых им голов. Отец хотел, чтобы я пошел по его стопам. Первое время, выполняя его волю — впрочем, не только, — я целыми днями гонял мяч, но потом меня увлекла математика. Однако привязанность к клубу осталась.
Собрание было интересным, в основном говорили о юбилее и о том, как было бы здорово, если б «Черные» завоевали золотые медали. Не было, вероятно, такого нортонца, который в глубине души не мечтал бы об этом. А возможность выйти в победители существовала. До конца сезона оставалось еще шесть встреч, наша команда всего на одно очко отставала от лидера и, если выиграла бы все оставшиеся встречи, наверняка вышла бы в победители.
После собрания мы с отцом возвращались домой. Разумеется, разговор шел о футболе.
— Как ты оцениваешь шансы «Черных»? — спросил я.
— Никак.
— То есть? Они же отлично играют. В оставшихся шести встречах они могут потерять не больше одного-двух очков на выездных играх. Самые серьезные противники уже позади.
— Ты забываешь о «Волках». Финальный матч мы играем у них в Гатсвилле.
— Ну и что?
— А то, что за последние четыре года ни одна команда не выигрывала на их поле ни одной встречи.
— Невероятно.