Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться
Шрифт:
Так или иначе, она перелетела через подоконник, пискнула, пошатнувшись, и впечаталась прямо в меня. Я поймал ее за талию, заглянул в глаза – да и пропал. Остались только эти растерянные глазищи слишком близко, стук ее сердца, которое я ощутил словно всей кожей, да щекотавшее мое лицо дыхание, нежный аромат которого чувствовался даже сквозь запах гари.
Гари!
Это привело меня в себя. Не просто так Габриэлу принесло ко мне среди ночи. Я вгляделся в темноту за окном, вслушался: прошумел по деревьям ветер,
Она отмерла, зашевелившись в моих руках, я отступил, почему-то смутившись. И, чтобы скрыть это, подколол:
– Может, не стоит так стремительно падать в мои объятья!
Даже в темноте было заметно, как она вспыхнула.
– Фальконте, чтоб…
Я торопливо приложил палец к губам, она, воровато оглянувшись на дверь, продолжала яростным шепотом:
– У тебя все мысли об одном, что ли?!
– Нет, иногда еще и о еде, – отшутился я. Стал серьезным. – Рассказывай, что случилось.
– Откуда ты знаешь…
Я приподнял бровь, она осеклась, поняв, что до сих пор не только по ночам, но и днем ко мне без повода не заглядывала. Обхватила руками плечи, словно озябнув.
– Ты, наверное, снова скажешь, что мне померещилось.
– Не скажу, – утешил я ее. – Галлюцинации гарью не пахнут. Погоди, оденусь.
Дразнить девчонку можно было и в простыне, но серьезные разговоры в таком виде вести явно не стоило.
Я потянулся за рубахой. Габриэла поспешно отвернулась к окну, только все равно было видно, как уши горели.
– Можно.
Я вытащил из саквояжа флягу и пару серебряных стаканчиков. Поставив их на подоконник, плеснул ей и себе.
– Держи. Кажется, тебе это снова нужно.
– С чего ты взял?
– С того, что в нормальном состоянии ты сообразила бы, что новость может подождать до утра. Значит, что-то тебя или расстроило, или напугало.
– Но… – Габриэла растерянно захлопала ресницами. – Это не может подождать!
– Потоп? Пожар? – поинтересовался я.
– Пожар, да… То есть я все потушила и… – Она замерла с открытым ртом.
Я молча вложил ей в руку стаканчик, чокнулся своим.
– Твое здоровье.
Она отхлебнула, закашлялась, замахала рукой перед носом, пытаясь отдышаться.
– Опять ты меня спаиваешь!
– И не собирался.
– Сам не пьешь!
Я пожал плечами, замахнул свою порцию. Было бы что там пить. Но глаза у девчонки заблестели, щеки зарозовели уже не от смущения.
– Рассказывай, – повторил я.
– Эта лиса оказалась не лисой. Не смейся!
Она начала, то и дело сбиваясь и уверяя, что она в своем уме, однако постепенно рассказ становился все более связным. Правда, я так и не понял, зачем Габриэла подробно описала выставленную сеть, но если это помогло ей немного успокоиться, то пусть.
– И это была змеюка
– Вот как… – задумчиво протянул я.
– Ты мне веришь?
И прозвучало это так, словно Габриэла сама не знала, чего сильнее бояться – что я подниму ее на смех или что поверю.
– Верю. Я видел эту тварь в лесу.
Она выдохнула, разом обмякнув, словно с напряжением из нее и воздух выпустили.
– А еще теперь я верю, что та табуретка тебе не примерещилась, – добавил я. Заглянул Габриэле в глаза. – Извини, я был не прав.
Девчонка вытаращилась так, будто у меня на лбу выросли раскидистые рога и засияли ярким светом.
– Да что ты…
– Ладно, – оборвал я ее лепет. – Пойдем посмотрим, не осталось ли каких следов.
Чтобы не будить хозяйку, мы снова вылезли через окно. Калитку бабка Мина, как и все здесь, не запирала, только накидывала проволочное кольцо поверх штакетин, удерживая ее на месте, так что на ее двор мы попали без проблем. Пес, дремавший у крыльца, поднял голову, но, признав нас обоих, снова опустил ее на лапы и задремал.
Не знаю, что я хотел увидеть, на самом-то деле. Никогда не считал себя хорошим следопытом. Так, на охоте кое-чего нахватался. За курятником росла густая трава, если змеюка и проползла по ней, то травинки успели распрямиться. А внутри не было ничего, кроме переворошенной и подпаленной подстилки. Но поди докажи, что эту подстилку подожгло ночное чудовище, а не Габриэла, которой что-то привиделось спросонья.
Мы вышли из курятника.
– Значит, осталась твоя мама без воротника, – протянул я, размышляя, что делать.
Утром надо будет старосте показать курятник. И сообщить в гарнизон, что не просто так сюда просили боевого мага, а потому лучше бы им прислать кого-нибудь опытного.
– У меня нет мамы, – ровным голосом произнесла Габриэла.
– Прости, – смутился я. – Я не…
– Ты не хотел, я знаю, – все так же ровно договорила за меня она. – Думаю, мы должны рассказать все мастро Фаббри и капитану Ротонде.
– Я тоже так думаю, – поспешил согласиться я, радуясь смене темы.
Какое-то время мы шли молча.
– Куда ты, вон же твой дом? – спохватилась Габриэла.
– Тебя провожаю, ночь же на дворе.
Она уперла в бока кулачки, возмущенно уставилась снизу вверх своими глазищами.
– К вашему сведению, нобиле Фальконте, я не ваша девушка, а боевой маг! И я сама вполне могу себя защитить!
Я ухмыльнулся. Она смутилась.
– Правда, не надо. Хозяйка подумает невесть что.
– Не подумает.
– Кстати, что ты ей наплел? – вспомнила девчонка.
– Ничего особенного. Напомнил, как подобает обращаться с теми, кто денно и нощно не щадя живота своего обороняет их от нечисти.