Магические безобразия

Мяус Эльбрус Альпович

– Моя левая! – воскликнула Маша, не давая сестре опомниться. Наташа лишь кивнула и взяла в руки ту, что была справа. В руках обычная на вид игральная колода, только из двадцати двух карт, преобразилась: стала шире и длиннее, рубашка темно-синяя с незнакомыми символами. Боясь переворачивать их лицевой стороной, девочка посмотрела на колоду в руках сестры. Ее карты имели бордовую рубашку с золотистым псевдогеометрическим рисунком.

– Смотри, там что-то написано, – сказала Маша, пальцем показывая на крышку шкатулки. Каллиграфическим почерком было выведено: «Данные карты созданы нами, братьями-близнецами, в качестве эксперимента. Мы были поражены развитием философской мысли и магии этого мира. Завещаем достойным близнецам. Мастера Ривари».

–

Как ты думаешь, это шутка? – с сомнением в голосе спросила Наташа, перечитывая текст в четвертый раз. Сестра энергично закивала головой, уже решив окунуться в загадку с головой. Старшая перевернула верхнюю карту. На лицевой стороне в рамке из волнистых линий помещалось созвездие Овна, а далее слова: над ним «Aries», а под ним «Rectus in curia».⁷ – А что у тебя? – повернулась она к Маше, совершенно не понимая, что это значит.

Сестра протянула свою карту, взамен рассматривая Наташину. В золотистой рамке выделялись две надписи: вверху – «infans⁸», а внизу – «fata», ⁹ и изображалась зеленоволосая кроха с озорным золотом глаз. Ее отличал и наряд болотного оттенка. Наташе на мгновение почудилось, будто нарисованная скорчила недовольную рожицу.

– Думаю, стоит вернуть их в шкатулку! – воскликнула старшая, неожиданно испугавшаяся. Кто знает, к чему приведут их эти карты? Да еще и двигающиеся. Нет-нет, ей просто показалось.

– Почему? – Маша не понимала.

– Потому! – резко отрезала сестра. – Сначала позвоним бабушке, расспросим подробнее, откуда взялась находка.

– Ладно, – Маша согласилась, но все равно огорчилась.

Наташа сложила карты обратно в шкатулку, прикрыла крышкой, убрала в коробку и вышла из комнаты, чтобы спрятать от деятельной Маши подальше. Та не пошла следом, но решила во что бы то ни стало найти ее после разговора с бабушкой, независимо от доводов сестры. Девочка ничего не испугалась, наоборот, существо, похожее на фею показалось ей милым и забавным. Улыбнувшись самой себе, она довольно растянулась на кровати.

Тария Дэллгрин поежилась, попыталась укутаться одеялом в кокон, но ничего не получалось: холод все равно пробирался. Распахнув глаза, поняла, что за окном занимается рассвет, а камин за ночь прогорел. Поднявшись и надев халат, обнаружив отсутствие мужа, девушка вышла из спальни. Граф нашелся в библиотеке за чтением какого-то свитка. Выражение лица сосредоточенное, даже угрюмое, на столике початая бутылка вина, зато тепло – камин трещал громко и вкусно.

– Что-то случилось? – спросила Тария, замерев на пороге.

– Нет, – граф оторвался от текста. – Новое торговое уложение. Мне нужно закупиться лунной пыли у темных.

– Разве это не опасно? – она присела рядом, невольно вздрогнув припоминая все, что говорили о темных ильхах. Крайне вспыльчивые, язвительные и ядовитые, в их крови текла всепоглощающая и плохо контролируемая ярость, которую они с радостью выплескивали на других. Хорошо, что столь неприятные Мудрые (как только язык повернулся их так прозвать?) обитали далеко и глубоко, заняв горный север Большого материка. Сюда, на юг, жаркую и яркую местность, им ни за что не попасть. Не по запретам или невозможности, а по собственным предпочтениям.

– Конечно, нет! – изумленно воскликнул супруг, изучая ее лицо. – Дорогая, что ты знаешь об ильхах? – Тария озвучила свои скудные сведения. – Я так и подумал. – Дэллгрин хмыкнул. – Темные любят подогревать неприятную репутацию, запугивая прочих. Это вполне объяснимо, учитывая постоянные стычки со светлыми. Но они собираются подписать мирный договор.

– Неужели? – в голосе жены сквозило неприкрытое недоверие. Оно и понятно – столько мелких и крупных нападений, покушений, отравлений, периодически сотрясаемых землю, увядание растений и урожая, обрывы в шахтах, смерть разных

личностей с обеих сторон. Но может ли подобное длиться бесконечно? Пожалуй, нет. Поэтому когда-то кем-то должен быть сделан выбор в мирное русло.

– Конечно, – продолжал граф, – сроки еще не назначены, ведь к таким вещам стоит подходить постепенно. Повелитель и Владыка намерены довести дело до конца. – Дэллгрин пересадил Тарию к себе на колени и обнял, напоминая ей теплые родительские объятия из далекого детства. – Ты знаешь, что темные считаются детьми Богини Смерти?

– Все знают, – ответила девушка, боясь пошевелиться. – Что, на мой взгляд, как-то странно.

– Все дело в дуализме. – Дэллгрин улыбнулся уголками губ. – Но речь не об этом. Как учат во всех храмовых текстах, после гибели человек попадает в чертоги Создателя. – Тария едва заметно кивнула. – Мудрые никому не подчиняются, кроме своих богов: шаманы Великой Матери, светлые Аллуару – огненному повелителю, а темные Богине Смерти. Так вот, есть одна сказка, что если обратиться к ней, то может она после кончины превратить душу просящего в Милостивца, дабы охранять покой любимых.

– Ты веришь в это? – спросила Тария, сердце которой кольнуло от внезапной боли.

– Конечно. Я ведь уже бывал там…

Бах! Идиллическая картина сменилась шумом, скрипом, лязганьем, криками и шипением магии. Откуда они появились? Выросли словно из воздуха. А мелкие острова Южного герцогства Туманного архипелага уже виднелись на горизонте, переливаясь радугой защитной магии. Еще чуть-чуть. Совсем. Если только пересечь черту, и напавшие остались бы с носом! Лязг, бах! Треск смертельного заклинания, и укутанный в черное с хрипом падает за борт. Плеск воды тонет в общем гомоне. Все сливается в какофонию звуков, цветов, запахов. Гарь, порох, ярко-оранжевый, точно краски заката – у нее кружится голова, будто в калейдоскопе. Второй, тот, что стоит на мачте, со странными, пылающими желтым, глазами легким движением кисти кидает заговоренный кинжал. В ответ его хватает за горло жуткая черная плеть, противник захлебывается и падает замертво.

А кинжал… Все летел. Она смотрела за его приближением с оцепенелым ужасом взглядом, понимая, что скрыться невозможно. Кто-то с силой оттолкнул ее в сторону, ударившись о левый борт, она подскочила, ища спасителя.

– Нет! – все звуки потонули в душераздирающем крике. – Нет, пожалуйста, нет! – глотая слезы, она склонилась над мужем, лежащим на спине, с застрявшим кинжалом в горле. Густая кровь стремительно разливалась, стекая на одежду и судно. Дэллгрин пытался напоследок улыбнуться и едва беззвучно шевелил губами, в отчаянной попытке силясь что-то сказать. Еще пару секунд, и его глаза остекленело глядели в расписанное солнечными всполохами небо. Она не могла остановиться и в каком-то припадочном состоянии трясла уже мертвое тело. Кто-то рядом дотронулся до плеча, желая привести в чувства, но тщетно…

Лена резко дернулась, упала, снова оказавшись на полу. Ее лицо участливо лизнул шершавый язык и послышался тихий скулеж.

– Неужели это ты, любимый? – произнесла она хриплым шепотом, глядя в черно-клубящуюся морду и дотронувшись до такого же уха, надрывно разрыдалась. На грани плохо соображающего сознания текли мысли: что снова происходит? Уже давно ей ничего не снилось. И сколько это состояние полусумасшествия будет продолжаться? За что ей в шестнадцать, хотя нет, в начале февраля ей исполнилось семнадцать, лет такое наказание? Слезы продолжали капать, и сквозь залитые влагой глаза девочка продолжала смотреть на пса. Дэллгрин стал Милостивцем и охраняет ее? Часть души безмерно радовалась. Реальность же только расстраивала. И как этому можно радоваться? Ее муж стал каким-то полуматериальным существом, преследует и не дает спокойно жить. Даже несмотря на помощь от старухи.