Магические узы
Шрифт:
– Извини, Веда, - Богдан нахмурился, - ему, наверняка, сейчас не до твоих разговоров. Поговоришь с ним позже.
– Хорошо, - прошептала я через глубокий вздох, даже почувствовав облегчение из-за отказа, и позволила поднять себя на ноги.
В огромном особняке с десятком спален для гостей, мне выделили небольшую, но очень светлую комнату с тяжелой старинной мебелью, словно бы вывезенной из экспозиции музея. Из распахнутого окна струилась лесная свежесть, и открывался вид на лужайку с деревянными широкими качелями с высокой резной спинкой.
– Тебе сейчас поесть принесут, - Богдан чувствовал
Я безучастно кивнула, рассеянно разглядывая обстановку, и обняла себя за плечи, боясь от слабости развалиться на куски. Мне очень хотелось превратиться в камень, чтобы в душе не рождалось никаких чувств, особенно пустоты.
Как легко злиться на того, кто просто ушел, и существовать, чтобы в один прекрасный момент заявить: 'Видишь? Я могу выжить без тебя!' Как же горько, что мне ничего не нужно доказывать. Просто, некому. Наши отношения с Ратмиром походили на перетянутые струны, готовые разорваться от любого неосторожного касания. Именно сейчас, когда его не стало, меня перестала волновать его родословная. Какая, в сущности, разница, если смерть, в конце концов, приравнивает всех - и людей, и аггелов, и даже доморощенных эльфов?
– Может, поспишь?
– предложил брат, и снова увидел лишь безмолвный кивок.
– Вы-глядишь измученной.
– Почему ты мне не дал вернуться в цех?
– резко высказала я тот самый вопрос, который единственный крутился в пустой голове.
– Мы приехали туда, чтобы увезти тебя, - скупо отозвался Богдан и сжал челюсти.
– Я должен уйти, - он поспешно засобирался на выход, не желая продолжения тяжелого разговора.
– Приеду вечером, ладно? Возьми коммуникатор, - он протянул мне приборчик с черным сле-пым зеркалом, - если что звони.
– Хорошо, - растерянно пробормотала я, принимая подарок.
Брат уже открывал дверь, когда я остановила его:
– Извини меня.
Он немедленно оглянулся, в глазах прочитался вопрос.
– Я думала, что все это время ты охотился на меня из-за браслета, - пустилась я про-странные объяснения, чувствуя муки совести, и нервно крутила в руках коммуникатор.
– По-нимаю, что ошибалась и не знаю, как теперь… Боже, я так виновата перед тобой…
– Стоп, Ведка, - категорично перебил меня Богдан, выставив ладонь.
– Ты же моя сест-ра, которая названивала мне по двадцать раз на дню и рассказывала о каждой мелочи. Родители тебя не знают так, как я! Не изводи себя глупостями, я не злюсь, - не найдя, что еще добавить он замолчал.
– Вы вычислили предателя?
– без особого любопытства уточнила я.
– Ищем, - поправил тот.
– Этим занимается Свечка.
Все-таки сжав на прощание в медвежьих объятиях, Богдан уехал и оставил меня один на один с опустошенностью. День потянулся, похожий на густой золотой мед, сладкий до горечи. Потом его сменили сумерки, окрашенные розоватыми отблесками умирающего солнца. Лес медленно погружался в дрему и настороженно шумел кронами вековых деревьев, а на ухожен-ные папоротники и травы заструилась темнота. Мгла, не спеша, опускалась из густых ветвей, стелилась по земле и заползала клубами на полянку перед домом, пока окончательно не напол-нила густой свежий воздух.
Не в силах заснуть, я вышла на улицу, прихватив плед, и устроилась на качелях.
Где-то на другой планете продолжалась жизнь, но на моей Земле не осталось даже комаров. Обычно в лесу от них не спасали и растирки, а тут ни одного пищащего гада, способного составить мне компанию. Наверное, их специально распугивали заклинаниями, чтобы не мешали богатеньким жителям наслаждаться спокойными томными вечерами.
Завернувшись в покрывало, я коснулась зеркальца коммуникатора, и оно послушно ото-звалось, высветив на экране крупные зеленые цифры. Пальчик привычно набрал персональный номер старшего брата, и автоответчик насмешливым голосом Богдана прочитал мне выученную наизусть тираду: 'Сейчас я ответить не могу, поэтому оставьте свое сообщение. Но если тебя зовут Веда Истомина, и ты моя младшая сестра…' Не дослушав, я отключила вызов, а потом, раздумывая всего мгновение, быстро, пока не покинула решимость, позвонила Стрижу.
Наверное, от волнения я перепутала набираемые цифры. Зеркало вспыхнуло надписью: 'Ветров старший', и мои внутренности скрутило болезненной судорогой. Через секунды ти-шины раздался далекий и в то же время невероятно близкий голос: 'Вале, это Ратмир. Ответить не могу, - поприветствовал он, и как-то сразу стало понятно, что в действительности ему совершенно нет никакого дела до проблемы, с какой его беспокоили.
– Оставьте сообщение, и я перезвоню. Салве', - попрощался он на языке аггелов.
От неожиданности у меня сжался желудок. В испуге я моментально отключила вызов, и со страхом уставилась на коммуникатор в дрожащей руке. Бьющееся, как у мышки, сердце за-ныло, и закололо глаза. Ратмира больше не было, но он оставался в незримом пространстве, где никто никогда не помешает мне слышать его.
– Ветров старший, - сдавленно прошептала я, по-настоящему страшась муки различить знакомый баритон еще раз, но страстно желая этого.
И снова голос забормотал мне в ухо: '…Это Ратмир. Оставьте сообщение, и я перезво-ню'.
По щекам текли слезы, а фразы повторялись и повторялись бесконечное число раз: '…Я перезвоню'.
– Перезвони мне, пожалуйста, - жалобно попросила я автоответчик. Уже не существуя, Ратмир ласкал меня и оставался рядом. Всхлипы утихли, тело ослабело. Вытерев нос, я снова потребовала от практически разрядившегося приборчика:
– Ветров старший.
Тишина заполнилась тихим треском и шипением, а потом грянул длинный гудок…
Сердечный стук оборвался, чтобы в следующий момент оглушительно загрохотать. Чуть живая от волнения я выпрямилась на качелях, вслушиваясь в длинные гудки, казавшиеся мне самой чудесной музыкой… и коммуникатор отключился. Экран медленно затухал, становясь черным.