Магический круг

Нэвилл Кэтрин

— Но ведь революция в России произошла только в тысяча девятьсот семнадцатом году, — возразила я.

Даже я знала основные моменты истории начала двадцатого века… по крайней мере, считала, что знаю.

— Вы говорите, Ариэль, о второй русской революции, — сказал Волга. — А первая, начавшаяся как аграрный переворот и всероссийская стачка, завершилась «Кровавым воскресеньем», и жестокая царская программа русификации всех подданных вылилась в давно задуманные массовые убийства. Мой отец был вынужден бежать из России. Однако как ашуг он не забыл свои корни. Я родился в тысяча девятьсот десятом году в Трансильвании, и меня назвали Волгой, в честь славянского названия самой большой реки в России и даже в Европе. В древности ее называли Ра, подобно Амону Ра, египетскому богу солнца. А татары величали ее Итиль или Аттила, что означало «железо». Отсюда и произошло прозвище Аттила, Бич Божий.

— Значение вашего имени такое же, как у Аттилы, царя гуннов? Того самого, из «Песни о нибелунгах»? — уточнила я.

Как раз сегодня днем я вспомнила кое-что из этой истории. Именно с Аттилой сражались первые Меровинги за владычество над той самой землей, которую гораздо позднее стремились захватить штурмовые отряды Генриха Гиммлера, — весьма важная связь, надо заметить. Пальцы у меня начали слегка дрожать, и не только от холода. Забыв о голоде и усталости, я старательно размышляла, к чему все это может привести.

— Правильно, — кивнул Волга. — Ваша бабушка родилась в тех краях, которые с незапамятных времен представлялись лакомым кусочком всем завоевателям. Даже сегодня борьба за него еще далеко не закончена. В прошлом веке на эти самые земли имели виды немцы, французы, турки, британцы и русские, а в более давние времена их завоевывал Чингисхан, а еще раньше мой тезка Аттила. Речь идет о Центральной Азии. Наи более поздняя версия этой борьбы погубила моего отца и свела меня в Париже с вашей бабушкой Пандорой, когда мне было всего десять лет.

— Вы имеете в виду борьбу за владычество над Центральной Азией? — спросила я.

Перед моим мысленным взором нарисовалась почти зримая целостная картина. В горле у меня пересохло, я быстро сглотнула и решила попробовать поймать свой шанс. Даже если Волга не знает того, что мне очень хочется узнать, я мало что потеряю.

— Волга, — сказала я, — а вы сами понимаете, как вся эта история, география, мифы и легенды связаны с моей бабушкой? Вы сами знаете, что содержится в ее манускриптах?

Волга мрачно кивнул. И вскоре я поняла, что его огорчает.

— Меня с детства воспитывали как ашуга, — сообщил он. — И мне известна вся неписаная история нашего народа. Когда моих родителей убили во время Первой мировой войны, во время так называемого Балканского кризиса, всколыхнувшего весь мир, меня подобрал цыганский табор, бежавший из этого региона. Я как-то перебивался вместе с остальными цыганскими детьми, выпрашивая милостыню. До римского завоевания в Трансильвании жили даки, что означает «волки», поэтому я не удивился, что двадцатилетнего парня, который привел меня в табор, звали Дакианом. Он оказался классным скрипачом, а позже даже стал учить музыке юношу по имени Лафкадио Бен, которого мы нашли в Зальцбурге в конце войны.

Я хотела спросить кое о чем, но потом решила, что лучше дать ему продолжить, и прикусила язык.

— Когда Дакиан начал понимать, какое воспитание я получил, — ведь, несмотря на мой детский возраст, я знал древние легенды, о которых мало кто слышал, — он сказал, что я должен отправиться во Францию и встретиться с его «кузиной» Пандорой. Он хотел, чтобы я рассказал ей все, что знал, и она уж поймет, что надо делать.

— И вы рассказали ей все по приезде туда? — затаив дыхание, спросила я.

— А как же, конечно, — сказал Волга. — Вы должны понять, что сегодня этот мир мог бы быть совершенно иным, если бы мы не встретились тогда с вашей бабушкой и если бы все мы не согласились помочь ей в осуществлении важной миссии.

К моему удивлению, сдержанный Волга Драгонов вдруг подался вперед и порывисто сжал мою руку, как Дакиан сделал в Вене. Его руки без перчаток были теплыми и сильными и впервые за последние недели придали мне чувство какой-то надежности и уверенности.

— Сейчас я расскажу вам то, чего никто не знает, вероятно даже твой дядя, — сказал он. — Мое фамильное имя было Арарат, по названию горы, так звали и моего отца. А фамилией Драгонов наградила меня твоя бабушка, как неким почетным титулом или прозвищем. «В честь отца короля Артура, Утера Пендрагона», — сказала она мне. Такое имя присваивали человеку, способному овладеть всем могуществом скрытых в земле сил драконов.

— Почему же она так назвала вас? — приглушенно, почти шепотом спросила я.

Волга посмотрел на меня загадочным взглядом, словно задумался о чем-то давнем и далеком, слишком смутном на мой непросвещенный ум.

— Потому что я открыл ей то, что собираюсь открыть вам, — наконец сказал он, хотя и с неохотой. Заметив, что я опасливо глянула на дверь, он добавил: — Не бойтесь, кроме вас, никто в этом ничего не поймет: только посвященный способен постичь истинный, глубинный смысл этой истории.

— Но я вовсе не посвященная, Волга, — уверенно заявила я.

— Нет, вы посвященная, — усмехнувшись, сказал он. — Вы явно унаследовали от бабушки определенные качества. Только что вы умудрились связать общей нитью античную историю, средневековые легенды и современную политику. Способность видеть такие связи — это одно из качеств, требуемых для ашуга. Но врожденной способности недостаточно — требуется еще правильное воспитание. Я вижу, что вы получили в этом смысле отличное воспитание, хотя сами, возможно, пока не осознаете этого. Посмотрим, будете ли вы способны выявить особый, скрытый уровень истории, которую я собираюсь сейчас поведать.