Магический Театр
Шрифт:
совмещении определенных факторов, которые не вычислить умом и не выстроить
логически. Тем не менее, Бурковский, а за ним и Эткинд сделали это для меня, хотя,
может быть и не ставили сознательно таких задач.
Еще двум замечательным людям я обязан повороту моей жизни в совершенно новое
русло. И, опять таки, осознавать это я начал не сразу, ведь поворот этот происходил
плавно и медленно, в течении нескольких лет. Но основные вехи в моем новом жизненном
русле были
Георгия Владимировича Гальдинова.
Работали они совершенно по-разному, непохожими были методы, противоположными
были стиль и манеры поведения. Вообще работали они оба очень ярко и самобытно, – я
никогда после не встречал ничего похожего. Насколько я понял из намеков Георгия
Владимировича, оба они были из одной команды и какими только вопросами в разное
время не занимались. Это были исследовательские и образовательные программы,
серьезное лечение онкологических и других больных, психотерапия. Георгий
Владимирович, на момент нашей с ним встречи, вел какие-то исследования на базе
Института Экспериментальной Медицины по изучению паранормальных явлений. Кроме
того, у этих людей были потрясающие наработки по вопросам развития личности.
Несколько лет (опять же по намекам – они не любили говорить о себе) они работали с
космонавтами, разведчиками, и другими, весьма серьезными людьми. Информация по
этим вопросам до сих пор засекречена, но тот ее срез, с которым меня знакомил, в
основном, Георгий Владимирович, и сейчас производит на меня мощное впечатление, так
что, когда кто-то начинает вдохновенно говорить о разных новомодных «грандиозных»
психотерапиях, я лишь тихонько улыбаюсь.
Итак, шел 1987 год. За три года, которые были посвящены индивидуальному и
групповому психоанализу, я существенно изменился, появилось главное – устремление к
самопознанию и самоизменению. Но я, хотя и умудрился к тому времени жениться,
оставался этаким домашним – тепличным мальчиком, которому еще очень не хватало
многих мужских и человеческих качеств. Это меня удручало, и я пробовал делать какие-то
самостоятельные усилия к изменению, которые возможно, так ни к чему бы и не привели,
если бы зов Реальности еще раз достаточно громко не напомнил о себе. Где-то в конце
зимы меня вдруг начали регулярно посещать мысли о смерти и вообще всякие
инфернальные настроения. Такое у меня было несколько раз в детстве (кстати, многим в
8
детстве знакомы подобные переживания), обычно ночью, когда перед самым засыпанием
вдруг насквозь, как ледяным ножом пронзает мысль, что вот однажды, неизбежно
наступит время когда я, тот самый единственный
навсегда, никто и ничто не поможет избежать этого непостижимого и неотвратимого,
бесконечного нуля, который все равно наступит, - и бежать некуда, хоть головой о стенку
бейся. Леденящий ужас, холодный пот, мелкая дрожь, - и крикнуть бы «Помогите!», - да
что толку; в общем, - постучав часик - другой зубами, проваливаешься в зыбкий сон. Так
вот, в детстве было такое несколько раз, а тут вдруг каждую ночь стала происходить
подобная канитель. Промаялся я так пару месяцев, а потом случился в моей жизни
Александр Павлович…
Маленькая комнатка в квартире на Обводном канале. Крепкий седой бородатый
мужик (именно так я его воспринял) лет сорока пяти. Несколько секунд – пристальный,
изучающий взгляд поверх очков.
– «Проходи, ложись на диван», – достает из ящика какие-то странные приборы,
надевает на меня резиновую шапочку как для энцефалографии, закрепляет два электрода
на правой стороне головы – один на лбу, другой на затылке. Все это без объяснений и без
вопросов. Я ничего не понимаю. Начинает бешено колотиться сердце.
– «Чего испугался –то?», – с презрительной интонацией.
Не зная, чего ответить, бормочу чего-то вроде:
– «Неужели я теперь изменюсь?»
У Александра Павловича аж провод выпадает из рук:
– «Да пошел ты на х..й! Ты зачем сюда пришел?», – берет меня за руку и
присвистывает, нащупав пульс:
– «Ишь ты! Ну ты и мудак! Редко такого встретишь. Ну да ладно, - хер с тобой (лицо
его принимает скучное выражение – мол придется теперь нянчиться с этим идиотиком), –
рассказывай, что пожрать любишь».
– ???
– «Ну представь, что накрываешь себе праздничный стол и можешь поставить туда
все, что пожелаешь. Осетринку, да? Поросеночка подрумяненного, так, чего еще?»
Неожиданный поворот темы и все манеры поведения Александра Павловича
производят на меня отрезвляющее действие. Неожиданно я полностью расслабляюсь и,
входя во вкус, накрываю воображаемый стол.
Он тем временем включает прибор, устанавливает стрелку на какой-то отметке, затем
несколько секунд внимательно смотрит на меня. Под электродами появляется ощущение
пощипывания, к которому я скоро привыкаю; больше ничего особенного не происходит.
Принцип действия прибора мне объяснил через год Георгий Владимирович. Я не буду
подробно его описывать, так как это потребует углубления в нейрофизиологию. А, если в
нескольких словах, то подбирается определенная частота тока низкого напряжения, для