Магиня для эмиссара

Кузьмина Надежда М.

На самом деле я всё понимала. И что Рейн не виноват, ну, не очень виноват. И что его натура и воспитание сделали слово «честь» не пустым звуком. И всё равно почему-то было обидно. Как-то это неправильно.

— Сита, на другой я не женюсь. Если всё пойдет наперекосяк, согласишься уехать со мной из Таристы?

— Да, — ответила я, не раздумывая.

Здесь без него или где-то, но с ним, — какой тут может быть выбор?

Вернувшись в комнату, обнаружила, что рядом с моей кроватью, на видном месте, красуется миска Ссэнасс. Ларра сама достала её из багажа, поставила так, чтобы мимо не пройти и не проехать, и уселась

рядом — а то вдруг всё же не замечу?

Ещё бы флаг в лапы взяла!

— Сейчас, покормлю Соль, ты — следующая, — улыбнулась я.

Ребятёнок в обнимку с китёнком сопел в новой колыбели. Попой вверх, в одном продвинутом подгузнике. Светлые волосики уже отрасли, начав завиваться мягкими локонами и колечками. Ручки и ножки в перевязочках, личико повернуто, розовый ротик приоткрыт — Соль во сне улыбалась. Так сладко спит… Наверное, подожду, пока сама проснётся… а пока нацежу молока ларре, та вон у миски бдит!

Чуть качнула колыбель… Рейн сказал, что на чердаке, среди старой мебели, должен быть манеж в котором когда-то барахтался он сам. И что завтра он его обязательно разыщет и установит. Тогда днём Соль можно будет запускать туда ползать — дочка уже довольно уверенно перемещалась задом наперёд. Я не протестовала — ей виднее, как удобнее.

Ссэнасс запыхтела. Я повернулась к ней.

— Ссэнасс, теперь это наш дом, и ты за него отвечаешь, как отвечала за дом в Паэнье. Прошу, познакомься со всеми, кто тут живёт, и последи — хорошо?

— Крыссс не будет. — Ларра уставилась на меня зелёными круглыми глазищами, подумала и подмигнула.

Интересно, она имела в виду только четвероногих?

Когда я закончила с ларрой и дочкой, за окном уже была ночь.

А где Холт? Он что, не придёт?

Смешно — мы столкнулись нос к носу в темноте моей гардеробной. Я шла к нему, а он — ко мне. Он не сказал ничего, только качнул черноволосой головой с распущенными волосами и хмыкнул. А потом легко подхватил меня на руки и понёс на кровать.

Когда мы встретились, на нём были полотняные штаны, а на мне — батистовая ночная сорочка. Но каким-то образом, когда он опустил меня на постель, оказалось, что сорочка пропала. Кажется, у Рейна была собственная магия.

— Мм-м… Ты обо мне не забыла?

— Не у всякой ньеры есть синий муж. Так что о своём я помню ежесекундно, — сообщила я в ответ, пока он устраивал меня у спинки кровати и устраивался сам с головой на моих коленях.

Запустила пальцы правой руки ему в волосы — обожаю! Левую он поймал, потому что её понесло куда-то совсем не туда. Хотя зачем он меня остановил? Ну, подумаешь, собиралась потянуть за завязку его штанов… неужели он намерен снова спать в них? Или всё же нет?

Думать было сложно — я уплывала. Его губы ласкали и тянули сосок и в такт дёргало внизу. Свободная рука мужа поглаживала мою поясницу. И он смотрел, смотрел на меня так, что от нежности разрывалось сердце.

— Я тебя люблю, — выдохнула я.

— Сита, я жизнь за тебя отдам, — оторвался он от моей груди. — И я тебя тоже люблю. Как сумасшедший, да.

Я засмеялась.

Рейн приподнялся с моих колен, сел и потянул меня к себе. А после сделал то, чего прежде не делал со мной никто, — откинулся на спину и затащил себе на грудь. Я растерялась. Он лежал подо мной, придерживая руками, чтобы я не скатилась. А потом запустил пальцы в волосы на затылке, пригибая голову вниз, к себе на плечо. Я слышала стук его сердца и его дыхание, чувствовала идущее от него тепло, даже жар…

Это было что-то совсем новое. Андреас

вёл себя абсолютно по-другому — наваливался сверху, мял грудь, зад или что под руку попадалось, целовал взасос и, не медля, переходил к сути дела. Плохо с ним не было, но, пожалуй, просто поцелуи были бы приятнее.

— Поговорим? — предложил Рейн.

— Что? — ошалело заморгала я на него глазами сверху вниз. Это шутка такая?

— Сита, я хочу тебя до боли. А мой Ингварр четвёртый день стучит мне изнутри по черепушке своим топором — хочет донести мысль, какой я идиот… И, знаешь, я с ним согласен. Я мечтаю, чтобы ты стала моей женой в полном смысле слова, чтобы, кроме Соль, у нас были ещё дети… но, кажется, нам снова придётся ждать.

Ждать? Чего? Рака на горе после дождичка в четверг? Или дозволения Риналдо? Почему в первое мне верится больше? Наверное, потому, что я ещё не забыла, как Рейн спрашивал меня о последней королевской фаворитке. А ведь Риналдо вроде ещё не женат. То есть, если ему приглянулась ньера, мог бы не тянуть её к себе в постель, а сделать королевой. Но, похоже, при Дворе иные правила и нравы… а если так, то, скорее всего, не видя в браке со мной большой выгоды для Таристы, Риналдо предложит и Рейну что-то вроде: «Да живи с ней, никто тебе не мешает! А надоест — отправишь куда подальше. Сам понимаешь, любовь — одно, а женитьба — другое».

Спрашивается, надо нам ждать такого?

Почувствовав, что сползаю вправо, согнула колено. А потом — упрочивая позиции — уселась на живот мужа верхом. Может, у нас и будет-то всего одна ночь. Или его опять обуяет приступ благородства — и даже той не будет. Так чего мяться и маяться?

Посмотрела сверху вниз: ага, глаза распахнуты, зрачки чёрные, аура пылает красным. А ещё врёт, что хочет уйти!

Положила ладони ему на плечи:

— Хочу гладить, ощущать твою кожу. И чувствовать, как ты ласкаешь меня. Рейн, ты поклялся, что решать мы будем вместе. Я решила — ты обещал мне, что сегодня будешь со мной, я мечтала об этом и хочу этого сейчас. И вижу по твоей ауре, что ты, что бы ни говорил, хочешь того же. А что ты видишь во мне?

— Сита, Сита моя… Ты уверена?

Я молча кивнула.

— Тогда я скажу, что вижу самую желанную женщину… мою жену.

Он перевернулся, опрокидывая меня на постель. Его руки, его губы были везде… Он умудрялся одновременно гладить меня по волосам и целовать под коленкой. И я — я стала отвечать, чувствуя, что мне мало, мало и как в животе разгорается огненный цветок.

Мы спешили, словно каждое прикосновение было последним, а наше время истекало…

Я почему-то снова оказалась на его груди, он тискал — поглаживанием это было не назвать — мой зад, прижимая к себе. Штанов на нём уже не было. Я уперлась ладонями ему в грудь, чуть привстала и съехала вниз. Вот как сейчас скажет: «Вы ёрзаете, ньера!» — и будет прав. Но вместо этого он напрягся и застонал, вцепившись пальцами в простыню. Я, закусив губу, запрокинула голову — то, что я чувствовала, было удивительно, просто невероятно хорошо…

А потом, наёрзавшись всласть, приподнялась и медленно, осторожно опустилась снова, уже по-настоящему соединяясь с мужем. И тоже застонала. Я хотела, очень его хотела — но почему-то оказалось больно. Наверное, слишком долго этого у меня не было.

— Сита, любовь моя… боги…

Я чуть наклонилась вперёд и приподнялась. Закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям… Уже не больно. Сладко. Только немножко слишком остро.

Руки Рейна прижали меня к груди.

— Сита, хорошая моя, радость моя, позволь мне помочь…