Магиня для эмиссара
Шрифт:
Я чувствовала себя немного растерянной — в жизни никем не командовала. Припомнила, как вела себя в Паэнье Тирисия — легко, вежливо, но твёрдо. И быт в доме у Лена был идеально налажен, всё шло как бы само собой, как катится по ровной дороге хорошо смазанная повозка.
Мне было интересно, как представит меня Рейн. Ну, кроме того, что я теперь — владелица Сотэры.
— Ньера Алессита лен Холт лен Сейранн Райнесан, урождённая лен Ориенси, моя супруга, новая владелица Сотэры, — невозмутимо произнёс муж.
Я прикусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Но «лен Сейранн» — это
Шеренга склонила головы. Женщины вдобавок низко присели. Выказав уважение, все дружно уставились на меня. Похоже, я должна что-то сказать. А что? Ну, Холт, ну шутник, ведь мог бы предупредить! Так нет — стоит себе как ни в чём не бывало, только глаза блестят и по ауре сполохи пробегают.
Взяла себя в руки:
— Рада познакомиться со всеми вами. Надеюсь, у нас не будет никаких трений и мы подружимся. Хочу представить нашу воспитанницу — Арвинту лен Санрини. Сейчас прошу вас подойти ко мне в порядке старшинства, назвать имя и сказать, чем вы занимаетесь в поместье.
Первым, ожидаемо, выступил вперёд ньер Батлинор. Оказалось, что он служит в Сотэре уже пятнадцать лет. А кухарку звали Соэнтой, и девушка очень засмущалась, когда я похвалила её стряпню и обещала ближе к вечеру зайти на кухню, обсудить ужин.
В конце я попросила всех вернуться к текущим обязанностям. Винту я отправила на кухню с Соэнтой — та казалась располагающе уютной и доброй, и наверняка легко найдёт общий язык с Мышкой. А по делу требовалось составить примерное меню на неделю. Вот пусть Мышка займётся. Вечером посмотрю на результат и, если надо, — подправлю.
Не успели все разойтись, обернулась к Холту:
— Лен Сейранн — это что и откуда?
— Это наш основной титул, дающий статус. Тот самый, оставшийся от прабабушки Алтанасии. Мы входим в число пятидесяти сентаньеров — крупнейших землевладельцев Тариста.
Рианнес, во что я влипла?
— И так я представлю тебя при Дворе, — припечатал Рейн.
Наверное, мои глаза стали совсем круглыми.
— Ну ты же не думала, что я позволю тебе стать моей любовницей? — пожал плечами муж. — Теперь хода назад нет.
Нет? Вот и прекрасно! Задний ход в некоторых ситуациях только вреден!
Улыбнулась:
— Пошли в кабинет, магичить? Ты решил, сколько копий документов тебе нужно?
Оказалось, желательно сделать по три дубликата как наших записей из Паэньи, так и данных, собранных в Сафрине. Хорошо, что последних была всего одна на треть исписанная тетрадь. Зато крупнейший порт страны оставил после себя светлую память — целую кипу гроссбухов.
Ну, Рианнес, помоги!
Вообще-то, было страшно. Я пробыла без волшебства — синеспинной — почти два месяца. А вдруг что-то сломалось, лопнуло, разладилось — и я теперь, как какая-нибудь Орсетта? В два с половиной локтя? Может быть, именно из страха я и уговорила себя, что нечего мерить магию, выплёскивая силу попусту. Надо делами заниматься. Уж что есть — то есть. Ведь там, в катакомбах, у меня не было выбора. Я спасала нас с Холтом, Брая, Винарта и девочек… и абсолютно не нарочно подставилась под удар.
Ладно, приступаю…
Значит, Сафрина. Заполненных листов тут меньше половины, так что вероятность накосячить
— Сирайя шерфанн акринато ритари… — Как две друг на друга тетради похожи…
Рейн тихо стоял у стены — понимал, что отвлекать нельзя. Но всё равно в туманной глубине моего мысленного зеркала я видела его лицо, знакомый прищур серых глаз, длинный нос, чуть кривую улыбку… Сегодня почему-то улыбка Рейна маячила всюду, даже когда я зажмуривалась. Ну и пусть…
Договорив, открыла тетрадь — и потеряла дар речи.
Всё, что надо, я скопировала. Точь-в-точь и, по ощущениям, много магии на это не потратила. Но на бумаге, на каждой странице — и на чистых, и фоном на исписанных — возникла бледная, но отлично узнаваемая физиономия моего мужа.
Я смущенно закашлялась и попыталась заныкать тетрадку в карман.
Рейн не позволил. Перехватил мою руку, открыл… Брови поползли к волосам. Муж пролистал страницы до последней и, к моему облегчению, улыбнулся:
— Как ты этого добилась? Но ты представляешь меня намного симпатичнее, чем то, что я вижу по утрам в зеркале.
— Вот я в зеркале тебя и увидела, — хмыкнула я. — А с утра все страшные.
И попыталась сменить тему:
— А как твой Ингварр, доволен?
Рейн зачем-то оглянулся на закрытую дверь. Зачем, я поняла через три секунды, когда он сообщил мне заговорщицким шёпотом прямо в ухо:
— Да, доволен. Говорит, что пять раз для первой ночи — результат не выдающийся, но и не позорный. И советует взять в охапку тебя, ребёнка, еды и шкур для тепла и свалить на какой-нибудь уединённый островок — зимовать. Чтоб ничего не отвлекало.
Я наклонила голову, чувствуя, как пылают щеки. А он засмеялся и прижал меня к груди, целуя в открытое плечо…
Как просто быть счастливыми. Жаль, что мы не можем последовать совету умного Ингварра.
Я скопировала четыре тетради. И остановилась не потому, что почувствовала близость предела, а потому, что решила быть, пока не пойму что к чему, максимально осторожной. Вдруг вычерпаю себя до конца, а Сильванусовы пузыри возьмут — и упс! — схлопнутся?
Поделилась опасениями с Рейном. Тот сказал, что, по его мнению, опасности нет, но тут он не эксперт. И предложил пойти погулять — осмотреть сад и ближайшие окрестности — вчера днём я их видела, что называется, в факультативном режиме. По пути можно поговорить. Если я считаю, что на сегодня магии хватит, — значит, так тому и быть. А вечером он проверит мою спину — не появилась ли снова синева.
Днём сад был чудесен. Вчера, в вечернем сумраке и тенях, я просто не могла разглядеть эту красоту… Кипарисы, пинии, вечнозелёные, с глянцевой листвой рододендроны, седые подстриженные кустики душистой лаванды, красные и белые розы — если он такой осенью, как же прекрасен он летом? Холт сорвал одну розу — чистого алого цвета — и протянул мне:
— Я вижу тебя такой. Приколи к корсажу.
Путь и лирика закончились, когда мы пришли к водонапорной башне, сложенной из неотёсанных серых камней.