Магистериум морум
Шрифт:
На шум выбежала упитанная кухарка, и, увидав магистра, вывалила из подола на землю духовитые кукурузные початки, парившиеся в печи всю ночь. Куры с ликованием набросились на дармовщину.
— Ну что ж ты, Малица, так расповадила кур? — весело спросил маг.
А гори всё адским огнём! Он был дома, и он был жив! А сын… Если он, Фабиус, в силах вернуть мальчика, то дойдёт и до самого Сатаны!
Кухарка всплеснула руками и бросилась в летнюю кухню, спохватилась, вернулась с полпути, начала причитать вокруг мага, едва не хлопая крыльями,
— Да как же? Мы уж не чаяли! Откуда же? Где конь ваш?
— А вот за конём пора бы послать, — пробормотал магистр. — Буди конюхов, Малица. Пусть съездят к Косому холму за Фенриром.
— Так ведь нет выезда с острова, — испуганно пробормотала кухарка.
— Нет — значит, будет, — пожал плечами маг. — Буди слуг. И блинов бы горячих, да колбасок, что ты повесила вчера в печь, да вечерней сметаны!
И маг расплылся в улыбке.
А кухарка вскрикнула и побежала, потряхивая немалыми телесами, к чёрному входу в «гражданский» дом магистра, притулившийся слева от башни, где жили по привычке и дозволению хозяина все холостые слуги.
— Приехал! Приехал! — кричала она отрывисто и сипло, будто чайка, что долетали иногда по реке к Гартину.
Маг хмыкнул: квочка, а вот сумела же окрылиться! А потом легко и упруго пошёл к мосткам, спускающимся к реке. Ему хотелось умыться ледяной водой Неясыти. А, может, и окунуться в неё с головой с дороги! А что?
Вёрткие долгохвостки улетели уже зимовать, и только шум воды разносился по окрестностям.
Маг скинул пропотевшую одежду, с сомнением прошёлся по неструганым доскам, посмотрел в воду, серую и тусклую по осени. Положено было сделать утреннее омовение и помолиться, но ему совершенно не хотелось сегодня следовать ритуалам. Ломал ли он что-то в мире, нарушая привычный порядок вещей? Не с того ли его предки начали когда-то разрушать всё вокруг?
Он вздохнул, помолился. Спрыгнул с мостков на каменистый берег: нырять с них не стоило, дно тоже было каменистым, а река к осени обмелела.
Медленно, вздрагивая кожей, словно жеребец, пошёл маг в ледяную стынь Неясыти. Вода была чуть теплее льда, но магистру казалось, что она обжигает его.
Он знал: тело сейчас с удвоенной силой гонит застоявшуюся кровь, чтобы согреть человека. Он ускорил шаг, насколько позволяли скользкие камни, и, войдя по пояс, собрался духом, окунулся и поплыл.
А во двор уже спешили сонные, кое-как одетые слуги. Прачки, увидав, что на берегу лежит грязная хозяйская одежда, поспешили за чистой. Конюх, ругаясь, выбрался из сенника, где уснул вчера, отведав медовой браги. Он не понимал, кто вернулся и откуда, лишь давил ручищами больную голову. Два молодых младших конюха заспорили, кому идти за Фенриром. Оба боялись «непроходимого моста» с Гартина на другой берег Неясыти.
Маг выбрался, отряхиваясь, отжимая отросшую бороду, и слуги тут же поспешили к нему: прачки с рубашками, конюх — с оханьем и стонами, мажордом, всегда такой прилизанный и аккуратный — тараща глаза и клоча и без того растрёпанные баки.
Уже сбегались и слуги помельче — мальчишки на подхвате, поломойки, огородницы, скотники. Многие же и просто спали ещё, хоть тот же шорник. Беда была с этим магом и его забавами! Опять всех до света перебудил!
Фабиус вытер лицо и волосы поданным полотенцем. Сгрёб бороду в горсть, прикидывая, не обрезать ли её тут же, но передумал. Надел чистую шерстяную рубаху, пахнущую горячим утюгом, новые кожаные штаны. Строго глянул в сторону конюхов, но парнишки уже бросили спорить и вдвоём пошагали к мосту.
Магистр с интересом смотрел им в след: неужто не пройдут? Но мост покорился легко, видно, прибытие хозяина острова было универсальным ключом ко всем здешним заклятьям.
Из открытых дверей летней кухни пахнуло блинами. Маг быстро влез в сапоги и зашагал на запах, здороваясь по пути со всё прибывающими слугами и служанками, ероша все подряд детские затылки. Сорвавшийся с привязи кобелёк ужом вился у него под ногами.
Маг вошёл в летнюю кухню, где, по затянувшемуся осеннему теплу, до сих пор накрывали на стол и оглянулся.
И увидел, что слуг во дворе больше сотни, считая детей. И осознал вдруг, что такая орава — всё-таки уже небольшая деревня, а поля и выпасы — за рекой. Как они жили здесь без него, раз остров был отрезан от провинции? Не голодали ли?
Сомнения и страх впервые с момента приезда закрались в его душу.
Поленница возле дома опустела, но внутри летней кухни, простенькой, с земляным полом — жарко горел очаг.
«И дрова кончились, — подумал маг. — Нужно послать людей за дровами. Мальчик, верно, и не задумывался, что слугам каждый день нужно есть, обогревать себя».
Насколько знал Фабиус, демоны могли десятилетиями обходиться без пищи. Взрослые демоны. Что же Дамиен?..
Но запах горячих блинов сбил магистра с мыслей. Слюна так и брызнула, наполняя рот. Кухарка, зная вкусы хозяина, вынутые из печи блины промазывала маслом, складывала стопкой и снова совала на угли. В этой же сковороде и подавала. И теперь блины исходили на столе жаром, заставляя магистра терять терпение, словно он — голодный мальчишка.
Засунув в рот целый блин, маг, обжигаясь, закусил жирной сметаной с ледника. Хороша!
Всё верно: сено для скотины успели завезти ещё до его отъезда. На небольшом острове и держали-то всего два десятка голов удойной пёстрой породы. И коровёнки лопали от пуза… Значит, было на острове и молоко, а вот с хлебом…
— Много ли муки? — спросил магистр не очень разборчиво, жуя и жмурясь от удовольствия.
Блины были в меру кислые, дырчатые, воздушные. Нигде не едал он лучше.
Малица поднесла горячий медовый взвар с мелкими сушёными грушами и сделала вид, что вопроса не расслышала. Верно, она не хотела жаловаться магистру на то, что Дамиен забросил хозяйские дела.