Магистр дьявольского культа
Шрифт:
«Ребенок страшно обрадовался, ведь он мог получить целую тарелку сладостей, всего-навсего сбегав по мелкому поручению, к тому же заслужить ее собственным трудом».
«Он не знал иероглифов, поэтому схватил записку и отправился на место. Дверь ребенку отворил дюжий здоровяк, который вырвал у него из рук бумажку, прочел, а затем отвесил посыльному такую затрещину, что у того из носа хлынула кровь. Но и этого оказалось мало, и здоровяк сгреб волосы ребенка в кулак и заорал: «Кто надоумил тебя притащить мне эту гадость?!»
Безусловно, ребенком был сам Сюэ Ян.
Вэй У Сянь и представить себе не мог, что хитроумный человек, подобный Сюэ Яну, в детстве вел себя столь наивно и глупо, соглашаясь делать
Сюэ Ян продолжил свой рассказ: «Ребенок испугался и показал, куда идти. Всю дорогу здоровяк тащил его за собой за волосы, а когда же они, наконец, достигли трактира, то мужчины давным-давно и след простыл, а официант унес остатки пирожных. Здоровяк метал громы и молнии и, извергая непрерывную брань, повалил пару столов, прежде чем сердито утопать прочь».
«Ребенок ужасно расстроился: он полдня пробегал по чужим поручениям, его побили и с такой силой тянули за волосы, что едва не вырвали их вместе с кожей. Конечно же, он отказывался успокаиваться без своей награды и, заливаясь слезами, спросил официанта: «Где мои пирожные? Где те пирожные, что он мне обещал?!»
Сюэ Ян хихикнул: «Здоровяк разнес полтрактира, и это, безусловно, не добавило официанту радушия. Он так яростно отхлестал просящего по щекам, что у того даже в ушах зазвенело, а затем пинками прогнал прочь. Ребенок насилу поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел по улицам. И представьте себе, по чистой случайности наткнулся на мужчину, который уговорил его отнести записку».
На этом месте Сюэ Ян прервал историю. А-Цин же только-только вошла во вкус и поторопила: «А потом? Что случилось потом?»
Сюэ Ян ответил: «А ты как думаешь? Потом случились еще несколько пинков и оплеух».
А-Цин сказала: «Это же был ты, да? Ребенок любил сладости – это точно про тебя! И почему ты так вел себя в детстве! Вот я бы на твоем месте – тьфу, тьфу, тьфу! – наплевала бы ему в рис и чай, а потом бы как ударила – раз, раз, и еще…» Она замахала руками и ногами, едва не задев Сяо Син Чэня, сидевшего подле нее.
Тот быстро проговорил: «Ну все, хватит, хватит. Сказка закончилась, а теперь пора спать».
В результате Сяо Син Чэню пришлось самому нести ее в гроб, но А-Цин не сдавалась до конца, рассерженно суча ногами и колотя себя в грудь: «Уф! Ваши сказки меня жуть, как взбесили! Одна такая тоскливая, что я чуть не померла со скуки, а вторая такая возмутительная, что я чуть не померла от досады! Этот мужчина, что заставил его доставить письмо, ужасно мерзкий, просто кошмар! Ух, как зла!»
Сяо Син Чэнь уложил ее в гроб, подоткнул ватное одеяло, вернулся в комнатку и спросил: «Так что же все-таки случилось потом?»
Сюэ Ян ответил: «А ты угадай. Никакого «потом» не будет. Помнится, ты и сам не закончил свою историю».
Сяо Син Чэнь сказал: «Неважно, что произошло после. Сейчас твое положение вполне благополучно, и тебе незачем жить прошлым».
Сюэ Ян возразил: «Я и не живу прошлым. Просто Слепышка слишком увлеклась и потаскала все мои конфеты, и теперь я волей-неволей вспоминаю те дни, когда не мог позволить себе сладкого».
А-Цин изо всех сил лягнула гроб и заявила: «Даоцзан, не слушай его болтовню! Не так уж много я и съела!»
Сяо Син Чэнь тихо рассмеялся: «Давайте отдыхать».
Тем вечером Сюэ Ян не пошел с ним, и Сяо Син Чэнь отправился на ночную охоту в одиночестве. А-Цин, не шевелясь, пролежала в гробу до рассвета, но сон от нее бежал.
Когда на небе забрезжила заря, Сяо Син Чэнь вернулся обратно, бесшумно притворив за собой дверь.
Проходя мимо гроба, он запустил внутрь руку. А-Цин быстро притворилась спящей и открыла глаза только, когда Сяо Син Чэнь вновь покинул похоронный дом. Рядом с соломенной подушкой она увидела маленькую конфетку.
А-Цин вытянула шею и заглянула в спальню. Сюэ Ян также бодрствовал и сидел за столом, погруженный в свои мысли.
Маленькая конфетка покоилась на краю стола.
После того вечера, когда они беседовали у огня, Сяо Син Чэнь каждый день приносил им по конфете. А-Цин, само собой разумеется, весьма радовалась подарку. Сюэ Ян же никак не выражал свою благодарность, но, в то же время, и не отказывался, чем временами вызывал у А-Цин недовольство.
Сяо Син Чэнь всегда отвечал за питание всей троицы, но из-за слепоты не умел выбирать хорошие овощи, и к тому же, стыдился торговаться. Порой лавочники, заметив слепого без сопровождения, оказывались порядочными, но многие, напротив, умышленно обманывали покупателя и, пользуясь его невозможностью видеть, подсовывали гнилые овощи, обсчитывали и обвешивали. Сам Сяо Син Чэнь не слишком заботился подобным, точнее, не слишком обращал внимание, но А-Цин часто свирепела. Однажды она с горячностью потребовала выйти за покупками вместе с Сяо Син Чэнем, чтобы спокойно приобрести продукты и поквитаться с бессовестными торгашами. Но, к сожалению, несмотря на то, что девушка все видела, она не могла сказать об этом, а закатить скандал и повалить лотки в присутствии Сяо Син Чэня А-Цин не рискнула. Тут-то им и пригодился Сюэ Ян. Отныне он всегда следовал за ними на рынок и там пускал в ход свои острые глаза и длинный язык, проявляя истинное обличие босяка и пакостника. Первым делом он нагло требовал сбить цену в половину, и, если лавочник соглашался, Сюэ Ян не успокаивался и требовал еще большей скидки; если же нет – напускал на себя зловещий вид, и торговцам начинало казаться, будто им несказанно повезло, что подобный человек вообще хочет заплатить, посему они торопились взять столько денег, сколько им предлагали, надеясь поскорее избавиться от него. По-видимому, когда Сюэ Ян бесчинствовал в Куй Чжоу и Лань Лине, он забирал даром любой товар, который только желал. Гнев А-Цин улегся, и она, в порыве счастья, даже пару раз похвалила его. Вдобавок, ежедневная конфета смягчила ее сердце, и с тех пор, на короткий период времени, между Сюэ Яном и А-Цин установился шаткий мир.
Но все же она никогда не теряла бдительности в его присутствии. Краткое затишье стремительно вытеснялось днями бесконечных сомнений и подозрений.
Однажды А-Цин вновь играла на улице, притворяясь слепой. Она забавлялась подобным образом всю свою жизнь, и ей еще ни разу не надоело. А-Цин сновала взад-вперед, выстукивая перед собой дорогу бамбуковым шестом, и неожиданно услышала позади себя голос: «Девушка, если ты слепая, то не беги так сильно».
Голос, принадлежавший молодому мужчине, звучал довольно холодно. А-Цин обернулась и увидела высокого заклинателя с идеально ровной осанкой, в черных одеждах с разлетающимися рукавами, стоящего в нескольких метрах от нее. За его спиной висел меч, а в руке он держал метелку из конского хвоста. От мужчины веяло атмосферой нелюдимости и гордыни.
Перед Вэй У Сянем возникло лицо Сун Ланя.
А-Цин склонила голову. Сун Лань уже приблизился, обвил метелкой из конского хвоста ее плечи и отвел девушку на обочину: «Здесь гораздо меньше прохожих».
Вэй У Сянь подумал: «А он и впрямь близкий друг Сяо Син Чэня. Ведь близкие друзья так и называются лишь потому, что близки по духу».
А-Цин хихикнула: «А-Цин очень благодарна даоцзану».
Сун Лань убрал свою метелку и взглянул на нее: «Не гуляй слишком долго. Энергия Инь здесь достаточно сильна, лучше поспеши домой до заката».