Магистр
Шрифт:
– Отправляют желторотых юнцов на верную смерть! – в сердцах воскликнул странник. – А ты зачем вмешиваешься, если и меч-то в руках держать не умеешь?
– Э… – Давно не слышал в свой адрес столь «лестного» отзыва. Даже после стычки с любителем красных костюмов я был лучшего о себе мнения, поэтому слова буквально застряли в горле. – Так их же семеро на одного – нечестно.
Странствующий савор посмотрел на меня как на придурка:
– Ты откуда свалился? Кто сильнее, тот и победил, а кто победил, тот и честен!
Отчитал,
– Об этом я и говорю. Они проиграли, значит, были не правы. Я пытался помочь тому, кто выиграл, и оказался в числе победителей. Стало быть, поступил честно и весьма этим доволен.
Воин первый раз за время беседы выдавил из себя подобие улыбки.
– А ты быстро схватываешь. Глядишь – может, и выживешь в этом жестоком мире, – усмехнулся он.
Вдруг глаза моего собеседника округлились, и он, указывая мне за спину, спросил:
– Ты видишь то же, что и я, или это галлюцинации?
Рыжий одноухий лерх с всклокоченной шерстью на груди, одетый только в серые брюки, в темных очках, обвешанный с двух сторон сумками, шел за таким же рыжим и одноухим, но совершенно безволосым подобием собаки. Немного отстав, сбоку шествовал однорогий берт с большим трезубцем. Вероятно, на тех, кто видел их впервые, троица производила неизгладимое впечатление.
– Двое, что покрупнее, – мои друзья. А третий, мелкий, хоть и друг моего друга, но мне даже не приятель.
– Про шушера можешь не объяснять. Он в наших краях не редкость, разве что окрас необычный. А эти – точно твои друзья? – спросил Унг с явным недоверием.
– Сейчас я вас познакомлю, чтобы устранить все недоразумения. Гриф, Дербс – это Унг. Унг, вот этот большой и рыжий – Дербс, а белый и поменьше – Гриф. Сразу хочу предупредить: вон тот маленький рыжий – Баки, он же любимец Дербса. Если когда-нибудь возникнет жгучее желание покончить с собой, можешь просто наступить Баки на ногу, и наш гигант все сделает за тебя сам. Правду я говорю, Дербс?
Лерх вдруг решил продемонстрировать крайнюю степень смущения, прочеркивая выступающим из полуоткрытой обуви когтем глубокую борозду на земле.
Унг ни с того ни с сего вдруг расхохотался:
– Если бы те щенки знали, на кого подняли руку, – сами себе ее и отрубили бы.
Теперь наступила моя очередь удивляться.
– Юнцы, устроившие мне засаду, из стана Гроу. Их божество – мохнатый Гроу. – И странник перевернул щит одного из убитых.
Раскрытая волчья пасть, длиной немногим уступающая крокодильей, расположилась в центре, а всю остальную поверхность щита занимала львиная грива.
– Ну и кто это нежное создание? – Я никак не мог понять, к чему клонит савор.
– Мохнатый Гроу во всей красе.
– Хотите сказать, что мы с ним чем-то похожи? – подняв щит на уровень глаз, решил уточнить я и после немого отрицания Унга спросил: – Тогда с чего это нападавшим отсекать себе руки?
– Предыдущий главный жрец стана незадолго до смерти сообщил о скором явлении Гроу в Крингенские леса. Перед приходом в наш мир божества должен объявиться его пророк – странный человек, – путник указал на мою прическу, – в сопровождении двух мохнатых существ диковинного вида.
– Ну уж нет, увольте! Вот только пророком я еще не был. Спасибо, не хочу!
– Зря. Это на первых порах обеспечит тебе полную безопасность на территории гроунов. А там, может, и меч научишься в руках держать.
В его словах имелся резон, и немалый. Уж если мне суждено было отправиться в путь с двумя шерстяными попутчиками, то, наверное, не ради экзотики. Может, именно в этом и состоял замысел провидения, прочитанного Орфом в пещере Предсказаний?
– Ладно, считайте, что уговорили. И как мне теперь себя вести?
– Да веди, как хочешь, воспримут-то они все равно по-своему. Одно могу гарантировать: будут бояться и, если посчастливится не встретиться с их новым главным жрецом Дзонгом, слова поперек не скажут.
– От страха зачастую и убивают, – грустно высказался я.
– Согласно предсказанию, пророка убивать нельзя. И ни один гроун не посмеет нарушить священное табу, наложенное главным жрецом, – успокоил новый знакомый.
– А нам с Дербсом что делать? – спросил молчавший до этого Гриф, чем окончательно сразил савора.
– Говорящий… – Унг даже присел от неожиданности. – А второй тоже разговаривает?
– Мы, лерхи, можем даже на двух языках беседы вести, – не мог не подчеркнуть свое превосходство Дербс.
– Говоришь, языков много знаешь? – не остался в долгу берт. – Тогда переведи мне, пожалуйста. Ах ты…
И дальше он завернул такую фразу, от которой мои уши начали сворачиваться в трубочку. И это при том, что я имел представление лишь о половине сказанного. Однако Дербс оставался невозмутимым.
– В твоей речи трудно уловить смысл, но если хочешь дословный перевод… – Лерх почесал когтистой рукой лысину и монотонно начал: – Ах ты, родившийся гораздо раньше срока сын лахудры, ведущей распутный образ жизни, и рассеянного, болеющего экзотической болезнью гдэва. Ты (о сыне), вступивший в длительные нетрадиционные отношения с драконом, лишенным мужского достоинства, от которых он (дракон) скончался…
Рыжий очкарик, как первоклассник, отвечающий хорошо выученный урок, старательно выговаривал каждую фразу. Иногда одно слово, произнесенное Грифом, превращалось в целое предложение. Я раньше как-то не задумывался о том, что ругательства, которые в основном гораздо лаконичнее нормальной речи, в литературной обработке звучат еще кошмарнее. Дословный перевод лерха произвел на меня сильное впечатление, вероятно отразившееся на лице.