Магистр
Шрифт:
В перерыве Старков отправился в тот же кабинет:
– Можно?
Константин Прокопьевич находился на кафедре вместе с доцентом Симановым. Учёные стояли в центре кабинета на красной с зелёными рельсами казённой дорожке и оживлённо беседовали.
– Входите, молодой человек! Позвольте представить, Николай Егорович, – третьекурсник Виктор Старков. Взбудоражил сейчас, понимаете ли, всё молодёжное собрание своим необычным заявлением, каков молодец!
Мужчины поздоровались.
Коллега и товарищ профессора, доцент кафедры психологии Николай Егорович Симанов являлся ярким представителем петербургской интеллигенции в третьем поколении. Будучи ровесником Крупнова, он не относился к своей внешности
Это был немолодой худощавый господин среднего роста, с высокими залысинами на крупной голове, покрытой короткими седыми кудрями. Видимо, за них и мягкий покладистый характер студенты называли его между собой Каракулем. Солидные очки в крупной роговой оправе с толстыми стёклами украшали его переносицу.
Доцент был известен в университете тем, что мог тихим, спокойным голосом доходчиво и просто объяснить самому непонятливому студенту проблему любой сложности: от мелкой бытовой до глобальной геополитической.
Кроме свободного владения пятью языками, Симанов имел почти энциклопедические знания в различных областях науки и техники, политики и экономики, искусства и даже спорта, к которому был глубоко безразличен. «Примитивные мускульные усилия не должны вызывать такого бурного восторга у миллионов фанатов, это не логично и противоестественно», – считал он.
В своей же сфере – психологии – Симанов был выдающимся учёным и настоящим экспертом. Его часто приглашали читать лекции в известные учебные заведения за пределами страны. По университету ходили упорные слухи, что, кроме лекторской деятельности, Николай Егорович встречается там с видными европейскими специалистами в области мистики и эзотерики и якобы даже состязается с ними в применении разного рода психовоздействий. Что происходило на самом деле, мог знать только он сам и его старинный товарищ, и единомышленник профессор Крупнов. Оба они на эту тему, конечно, не распространялись, что вызывало дополнительный интерес к личности доцента. Совещания, собеседования и деловые встречи были расписаны у доцента на многие месяцы вперёд. Крупнова всегда удивляла широта кругозора коллеги, и как-то он поинтересовался:
– Есть ли что-нибудь, Николай Егорович, в чём ты вовсе не разбираешься?
– Наверное, нет… – сокрушённо развёл тот руками, но, спохватившись, вдруг обрадовано добавил: – Есть! Я плохо знаю астрономию!
Затем он битый час мучил Крупнова импровизированной лекцией о космических телах, образуемых ими системах и Вселенной в целом. После этого случая Константин Прокопьевич больше не позволял себе неосмотрительных вопросов.
В противоположность профессору потребности материализо-вывать свои научные достижения на банковских счетах доцент Си-манов не испытывал, но и не осуждал за это коллегу. Как человек крайне деликатный, считал финансовые вопросы сугубо личными, не подлежащими публичному обсуждению. Как все истинные интеллигенты, был порядочен и скромен, всегда пунктуален и аккуратен. Курение честно признавал своим недостатком, но никогда не расставался с футляром тонкой работы с дорогой для него трубкой и любимым сортом табака.
Именно Николай Егорович, товарищ и партнёр Константина Прокопьевича во всех его начинаниях, был наиболее частым гостем его дома. С далёкого студенчества они сумели сохранить добрые и уважительные отношения. Так уж повелось, что всегда и во всём ведущая роль доставалась профессору, однако ни одно важное решение не принималось им без совета со старым другом доцентом Симановым.
– Лучше моей гостиной нам, пожалуй, не найти… – вслух подумал Крупнов.
– У меня, Виктор, есть к вам предложение. Давайте встретимся и закончим нашу беседу вне стен университета. Здесь всё равно не дадут это сделать, задёргают звонками и визитами. Не найдётся ли у вас час-другой, скажем, завтра вечером?
–-Ещё бы! – подумал Виктор, а вслух произнёс:
– Конечно. Куда и когда явиться?
– Ну, зачем же «явиться»? Просто зайти в гости, скажем, на чай. Визитку я сейчас вручу. Это небольшое малоэтажное поселение на северо-западе. Вот и Николай Егорович составит нам компанию. Значит, решено? Тогда завтра в шесть.
– Спасибо, приду обязательно.
– Вот и хорошо. Обещаю, вам будет интересно!
«Надеюсь, вам тоже, господа учёные», – подумал молодой человек, возвращаясь на семинар по широкой мраморной лестнице.
Б
лизился весенний питерский вечер. Начинало темнеть. Холодный порывистый ветер метался по улицам, покрывая дневные лужи тонкой ледяной корочкой. Перед коваными воротами солидного особняка остановился жёлтый болид городского такси. Из него вышел молодой человек, сверил по визитке адрес и уверенно нажал кнопку входного звонка. Калитка бесшумно открылась, впуская гостя в ухоженный внутренний дворик.
В просторном загородном доме Константин Прокопьевич жил один. Супруга десять лет назад скончалась от онкологии. У взрослых сына и дочери были свои семьи, и они заезжали только по праздникам. Кроме редких гостей в доме несколько раз в неделю появлялась экономка, пожилая немка Карелия Эриксовна. Она решала все хозяйственные вопросы: убирала, готовила и делала необходимые покупки.
Дорожка из рифлёной керамики привела студента Старкова, а это был, разумеется, он, к парадному входу в двухэтажный коттедж из красного кирпича. Входная дверь отворилась при его приближении.
– Здравствуйте! Мне назначено… – начал было молодой человек, но смешался, встретив строгий взгляд Карелии Эриксовны, комендантши, как иногда называл её профессор. Жестом она велела вытереть обувь и показала, куда повесить куртку. Затем провела гостя через ярко освещённый холл и открыла перед ним высокие двери из дубового массива.
– Проходите, пожалуйста, вас ждут.
– Добрый вечер! Как добрались? Дом сразу нашли или пришлось покрутиться по нашей деревеньке? – широко улыбаясь, Константин Прокопьевич шёл навстречу, протягивая руку для приветствия. В свободном домашнем костюме из уютного велюра он выглядел приятным пожилым добряком. Слушатели университета не узнали бы в нём сейчас сурового «препода», безжалостно выгонявшего с экзаменов плохо подготовленных или замеченных со «шпорами» студентов.
Городок добропорядочных граждан располагался в экологически чистой зоне и имел строгую охрану. Попасть на территорию можно было лишь по специальной записке от домовладельцев. На Старкова она была, но куда-то подевалась и нашлась не сразу. Больше для соблюдения статуса, нежели требований порядка, его немного «помурыжили».
– Таксист попался бывалый, сразу в адрес привёз, – ответил Виктор, не упомянув про заминку с привередливой стражей.
Главной достопримечательностью особняка, несомненно, был раскинувшийся перед молодым человеком прекрасный каминный зал.
Его стены, обтянутые тиснёным китайским шёлком нежного персикового цвета, были украшены многочисленными образцами старинного оружия. Не грубыми галантерейными подделками, а подлинными старинными, но действующими экспонатами, знатоком и ценителем которых являлся хозяин дома. Располагались они в строгом порядке по странам и историческим периодам. Особо ценные экземпляры разместились на бархате стеклянных витрин, стоящих вдоль стен в почётном карауле.