Магия и пули

Дроздов Анатолий Федорович

Правда, о какой-либо секретности можно было говорить только до момента, когда «Бенц» миновал заводские ворота, и Игнатьев первым ступил на мостовую заводского двора. Полковника и князя тотчас ослепили вспышки магния.

– В СССР было лучше, – ностальгически протянул Друг. – Никому бы и в голову не пришло приглашать на такое событие газетчиков и фоторепортеров.

Игнатьев, шофер и двое других сотрудников дипмиссии образовали квадрат вокруг Федора. Как сработает Зеркальный щит, если доверенные люди рядом, а в Осененного прилетит пуля, можно было только гадать. Князь, чтобы руки у бодигардов оставались свободными, нес на плече пулемет,

обернутый холстом, в руке – саквояж с патронами, магазинами и прочими принадлежностями. Французские патроны имели больший калибр, нежели принятый для винтовок в Русской императорской армии, оттого запас приплыл во Францию вместе с оружием и значительно уменьшился. Конечно, изменить чертежи и технологические карты под местный стандарт не сложно, что и было проделано… Но пулемет Шоша, сразу спроектированный под него, уже на старте получил преимущество.

На стрельбище, слава богу, навязчивых писак не пустили. Фотографам позволили сделать по одному фото и предложили удалиться.

– Бонжур, ваше сиятельство! – старый знакомец князя, капитан Легран, неожиданно оказавшийся среди французских офицеров, поприветствовал Федора и козырнул. – Рад видеть вас.

– Взаимно, месье.

Француз подошел вплотную и понизил голос.

– Должен вас предупредить. Владельцам завода безразлично, какую систему ставить на поток. Их больше интересует размер заказа. Напротив, наши военные лоббируют пулемет Шоша. Он пока не принят на вооружение и малоизвестен… Но это – французское изобретение. И, по меньшей мере, он не уступает Мадсену. Легкий, простой.

– Позвольте продолжить, – хмыкнул Федор, – Магазин всего на двадцать патрон, а надежность и скорострельность… жаль, что вы не понимаете русский, Легран. У нас это называется: «обнять и плакать».

Капитан рассмеялся, его тонкие усики с закрученными кончиками приподнялись вверх.

– Посмотрим, что же победит – патриотизм или прагматизм, – заявил с улыбкой.

У немецкого изобретателя, о нем даже Друг не слышал ни разу, явно превалировало второе. Несмотря на очевидную опасность войны между Германией и Францией, он привез потенциальному врагу свой образец. Впрочем, это можно расценить и как попытку диверсии: его maschinengewehr дал задержку уже на втором магазине и категорически отказался продолжить огонь. Дай такой в войска, и можно считать – у пехоты ручного пулемета не имеется…

Гораздо лучше проявил себя американский пулемет Льюиса оригинальной внешности: с толстым цилиндром вокруг ствола для лучшего охлаждения.

– Действительно неплохая модель, – согласился Друг. – В моем мире Дегтярев при создании нашего пулемета многое почерпнул у Льюиса.

– Вижу, – согласился Федор. – Немного тяжеловат, но стреляет хорошо. Слушай! Надо что-то придумать убойное.

– Есть одна идея.

Присутствующие на стрельбище специалисты, доверившие отстрел своих образцов солдатам и капралам, с некоторым недоумением смотрели на русского князя, сменившего пальто на летчицкую куртку. Он сам лег на матрац к пулемету и принялся опустошать магазин за магазином.

Вышло эффектно… Но это была победа по очкам, совсем не обязательно обеспечившая преимущество в бюрократических джунглях военного министерства.

– Ты хотел убойного? Федя, ставь диск с трассерами.

Князь поднялся с матраца и снял пустой магазин. Повернулся к французским офицерам.

– Как вы могли убедиться, месье, тульский пулемет стреляет не хуже, а во многом гораздо лучше и точнее соперников. Особенно

это станет заметно, когда принесут мишени. А сейчас я вам покажу кое-что. Вряд ли мой маленький фокус можно повторить с другой системой. Представьте, пехота идет в наступление как сейчас, в конце ноября. Дождь, грязь. Падать на землю и целиться невозможно. А воевать-то надо!

С сухим щелчком Федор вставил на место полный магазин. С заряженным пулеметом сделал три шага вперед и… швырнул оружие в лужу! Когда поднял, с магазина, ложи, ствольной коробки, пламегасителя капала жидкая грязь. Вытряхнув жижу из ствола, Федор накинул ремень, взял пулемет наперевес и сам себе скомандовал: огонь!

Он стрелял от пояса. Как садовник шлангом направляет струю воды под нужное растение, так Федор навел поток трассирующих пуль на ростовую мишень, предназначенную для револьверной стрельбы, в полусотне метров от огневого рубежа. Когда очередь стихла, налетел порыв осеннего ветра, и мишень вдруг переломилась надвое.

Скупые на эмоции военные принялись аплодировать. Разумеется, никто из конкурентов не осмелился подобное повторить.

– Манифик! Это было впечатляюще, ваше сиятельство, – пожал ему руку Легран. – Вы бы видели, с каким выражением на лице мон женераль глянул на Шоша, когда ростовая фигура упала. Смею надеяться, вопрос решится в пользу русского оружия. Высший патриотизм – вооружить нашу армию лучшим.

Тем не менее, никакого официального ответа Федор не получил. Снова пройдя сквозь толпу газетчиков, пытающихся расспросить о результатах стрельб, он влез в «Бенц» и вернулся к добровольному заточению. Продлилось оно до следующего понедельника.

– Спрашивают, вашсиятельство, – сообщил заглянувший в комнату лакей. – Из сюрты какой-то.

Было декабрьское утро, Федор лишь закончил бритье, стерев остатки пены полотенцем. Он еще не выпил кофе с традиционным парижским круассаном и ломтиками сыра и не выкурил папиросу. Оттого едва не передал через служку пожелание «сюрте» катиться куда подальше. Но решил избавиться от визитера более вежливо.

– Веди его сюда, Антип.

Вошедший благообразный тип вежливо держал шляпу в руках, рукоятка трости покоилась на левом локте. Лицо без особых примет, короткие жесткие усы. Составь словесный портрет такого господина, и под описание попадет треть мужчин-парижан среднего достатка от тридцати до сорока. Слова его совершенно не вязались с безобидной внешностью.

– Месье! По распоряжению директора ла Сюртэ Дженераль[3] прошу вас проследовать за мной в здание дирекции на Рю де Соссе.

– В чем дело?

– В связи с гибелью фон Бюлова и трех других германских подданных в пригороде Парижа одиннадцать дней назад. Сюрте получило неопровержимые доказательства, что вы находились на месте происшествия в момент гибели всех четверых.

– Друг! Мы попались? – запаниковал Федор.

– Пока не знаю. Нужно выяснить, что им известно. Едем. Спроси о поверенном.

– Скажите, месье, мне сразу вызывать адвоката?

– Не торопитесь. Против вас пока не выдвинуты обвинения. Нужно выяснить некоторые детали. От вашей искренности зависит, понадобится ли адвокат.

Обладай Федор дипломатическим иммунитетом, он мог бы послать полицейского, не выбирая выражения. Собственно, ничто не мешает сделать это и сейчас: полномочий у француза нет, дипмиссия неприкосновенна. Но куковать в четырех стенах до морковкина заговенья? А какой резонанс это вызовет среди военных, готовящих контракт на пулемет…