Магия и тайна Тибета
Шрифт:
Конечно, такие теории развивают только ученые ламы и мистики, обсуждающие «Путь правил» и «Краткий Путь». Теперь в Тибете, как и повсюду, осталось мало ученых и мыслителей. Поэтому, хотя большинство защитников «правил» живут в монастырях, учение о «полной свободе» является raison d'etre[129]для бесчисленного множества людей, едва ли способных добраться до вершин, но чью оригинальность нельзя отрицать.
Большинство колдунов скрываются за флагом именно последней партии. Но не все они ищут быстрого духовного обновления; в «Кратком Пути» их прежде всего привлекает свобода от оков дисциплины и разрешение проводить какие угодно эксперименты, которые способствовали бы их собственному развитию. Формула слишком обтекаемая, чтобы позволить себе ее интерпретировать, поскольку
Общая классификация тибетских магов и постигающих магическое искусство подразделяет их на две категории. Первая – все те, кто прямо не стремится к власти над природой, а только желает приобрести силу властвовать над некоторыми богами и демонами, заручившись их поддержкой. Практикующие этот метод верят, что существа из другого мира есть на самом деле и полностью отличаются от нас. Они считают также, что их собственные способности и сила намного слабее, чем у существ, которых они жаждут поработить, и без их помощи они (маги) не добьются желаемых результатов. И опять-таки они полностью осознают, что, какие бы средства ни использовали – заговоры, чары и т. п., – их действенная сила, хотя и приводится в активное состояние человеком, который ею пользуется, исходит не от него.
Ко второй категории можно отнести только малую часть адептов. Иногда они пользуются теми же средствами, что и менее просвещенные коллеги, но по другим причинам. Они придерживаются мнения, что различные явления, которые простые люди считают чудесами, совершаются с помощью энергии, образуемой самим магом и зависящей от его знаний относительно истинной сущности вещей. Большинство этих адептов – мужчины, привыкшие к одиночеству, даже отшельники; не стремятся выделиться ни внешностью, ни поступками; не пытаются продемонстрировать свои способности и часто остаются никому не известными. И наоборот, маги первой группы полны самолюбования и стремятся привлечь к себе внимание яркостью и эксцентричностью одежды и поведения; это колдуны, предсказатели, некроманты и оккультисты всех мастей, от посредственностей из нищих классов до лиц с высоким социальным статусом. Любители странных речей и дел получают удовольствие, послушав обычные в таком обществе теории «интегральной свободы» и ее практики. Но за абсурдной экстравагантностью скрываются элементы знания, связанного с древней традицией, забытой историей и обращением к психическим силам, которые нужно собирать по крупицам. В эти круги, как и повсюду в Тибете, очень трудно пробиться.
Чтобы ступить на «Краткий Путь освобождения», не обязательно быть посвященным монахом. По мнению адептов учения, цену имеет только посвященность; поэтому многих мирян, если они признаны способными к духовному развитию, принимают в ученики к учителю-мистику и в свое время посвящают. Те же правила относятся и к изучающим магию; тем не менее большинство мистиков и магов начинают свою карьеру как послушники в религиозных орденах.
Выбор учителя, ведущего его по мистическому пути, трудному и полному обманов и миражей, – важное решение для кандидата в посвящение. Как после этого пойдет его жизнь, зависит полностью от характера ламы, им выбранного.
Есть такие, кто встречается с фантастическими приключениями, попросив принять их у дверей, которые лучше бы не открывать. И все же, если молодой монах попросит духовного руководства у ламы, не являющегося ни отшельником, ни «экстремистом» «Краткого Пути», новичку, вероятно, не грозят никакие трагические события.
Пока идет подготовительный период – а он длится неопределенно долго, – учитель познаёт характер нового ученика. После этого он иногда просто объясняет ему несколько философских трактатов и значение нескольких символических диаграмм (кьилкхоров), обучает его регулярным медитациям, для которых они используются. Если лама сочтет, что ученик способен продолжать занятия, он развернет перед ним целую программу мистической подготовки, состоящую из трех стадий, а именно: тава – смотреть, изучать; гомпа – думать, медитировать; чьод па – практиковаться, понимать; это уже плоды прохождения через две первые стадии.
Еще одна, реже встречающаяся программа состоит из четырех терминов примерно такого содержания: первая ступень – тон («значение», «причина»): исследование природы вещей, их происхождения, их конца; причин, от которых они зависят; лоб – «изучение» различных учений; вторая ступень – гом: медитирование или обдумывание того, что понято или изучено; практика интроспективной медитации; третья ступень – тогз: понимание; чтобы послушник мог выполнять все требуемые программой упражнения в тишине, почти всегда лама велит ему закрыться в цам [130].
Слово «цам» значит «барьер», «препятствие», «граница территории»; на религиозном языке «оставаться в цам» – значит «жить в уединении», «удалиться за барьер, который нельзя переходить». «Барьер» бывает разным. У опытных мистиков это чисто психологическое ограничение: говорят, они не нуждаются в материальных препятствиях, чтобы изолировать себя во время медитации.
Существует несколько категорий цам; каждая подразделяется на множество подвидов. Начиная с менее строгих, они движутся в сторону более суровых.
Лама или верующий мирянин закрывается в своей комнате или частном доме; не выходит оттуда или выходит в установленное время, чтобы выполнить некоторые религиозные предписания, – например, обходит вокруг религиозных зданий, простираясь на земле у каждого священного предмета или что-то в этом роде.
Согласно правилам, которые принял цамспа [131], он или остается видимым, или не показывается никому на глаза. В первом случае обычно разрешается коротко говорить с домашними, родными или слугами и даже принимать гостей; во втором случае цамспа видят только те, кто его обслуживает. Если к нему приходит гость, он остается за пределами комнаты цамспа и общается с ним только голосом. Вход закрывают занавесками, и собеседники не видят друг друга, как монахини некоторых римско-католических орденов.
Многие тибетцы время от времени обращаются к той или иной из этих мягких форм уединения не по религиозным мотивам, а просто чтобы их не беспокоили, когда они заняты изучением обычных в Тибете дисциплин: грамматики, философии, астрологии, медицины и так далее.
Затем следует назвать затворников, которых видят только слуги. Такой затворник отказывается разговаривать и дает знать о своих потребностях письменно. Есть такие, кто закрывает окно, чтобы не видеть окружающего пейзажа, только небо. Некоторые отказываются видеть и небо, закрывая окно полностью или поселяясь в комнате без окон, но освещаемой непрямыми лучами солнца. А иные отшельники не видят вообще никого. В таком случае, если у цамспа несколько комнат, еду приносят в одну, а он удаляется в другую; если комната одна, еду ставят у входа и кто-то стучит у двери, сообщая: то, что нужно, уже готово; домочадцы уходят в смежные комнаты или коридор на время, нужное цамспа, чтобы выйти за едой и чтобы его никто не видел. Любой предмет возвращается таким же образом: цамспа стучит в дверь или звонит в колокольчик, привлекая внимание к своей просьбе.
Среди тех, кто практикует такого рода цам, некоторые просят необходимые им вещи письменно; другие отказываются от этого средства. Следовательно, каковы бы ни были нужды цамспа, они их не высказывают; даже если те, кто ухаживает за ними, забывают принести им еду, они молча голодают.
Обычно цам в чьем-то доме длится недолго, особенно если это строгое уединение. Самый большой период – год; затворник обычно уединяется на три месяца, месяц или даже на несколько дней; миряне редко закрываются в своих домах больше чем на месяц. Ясно, что длительные и строгие цамс не удается практиковать в обычных домах: сквозь такой тонкий барьер, как закрытая дверь, до цамспа неизбежно доносятся звуки – ведь люди заняты мирскими делами, они двигаются.