Магия предательства
Шрифт:
— Но если вы всё время были здесь, — удивился Джо, — то откуда вам известно про войну?
— Разве я слепая? — тут же вскинулась Корнелл, сверкая глазами.
— Нет, но… — Джо покосился на замурованное окно. Корнелл с хохотом вскочила, увлекая мальчика за собой.
— Идём, я тебе покажу! У меня есть свои способы обо всём узнавать. У меня ушло два года на то, чтобы проделать в двери лазейку, через которую ты попал сюда, и она оказалась очень полезной!
Она замерла у двери, прислушиваясь к звукам в коридоре, а потом запустила ногти в длинную трещину в досках и дёрнула. Доска с правого края отошла с места, но задвижка
— Идём, — она поставила доску на место. — Я покажу тебе, почему меня вообще не забыли в башне. Ему каждый раз приходится проходить мимо моей двери, чтобы попасть туда, куда он хочет, — её босые ступни зашлёпали по коридору к последней двери. Джо пошёл следом, то и дело выглядывая в узкие бойницы в стенах, отчего каждый раз у него неприятно сжималось всё внутри — такой высокой была эта башня.
Оказавшись перед дверью, Корнелл выудила из вороньего гнезда у себя на голове длинную и острую шляпную заколку самого устрашающего вида. Джо невольно отшатнулся.
Корнелл рассмеялась и ловко запустила заколку в отверстие замка, висевшего на двери. Закусив губу, она орудовала ей в замке, поворачивая его так и эдак, пока дужка не отскочила с мягким щелчком.
Корнелл открыла дверь и вывела Джо на совсем узкую и крутую лестницу.
— Мы сейчас выйдем на самую верхнюю площадку, — предупредила она. — Надеюсь, ты не боишься высоты.
Им в лицо ударил сильный порыв ветра, чьей добычей тут же стали растрёпанные волосы и оборванное платье Корнелл.
Поднявшись по лестнице, она с трудом отодвинула засов на небольшой дверце. Джо пришлось помочь ей, и дверь с грохотом задрожала под очередным порывом ветра.
— Свежий воздух! — с наслаждением воскликнула Корнелл и храбро встала на узкий парапет. Джо несмело выглянул из казавшейся более безопасной двери и увидел примерно в полусотне метров от себя макушку соседней башни, уходящую в густой туман. На севере маячили иззубренные горные вершины. Дневной свет был смутным и каким-то безжизненным. Высоко над башней небо было сплошь затянуто пухлыми серыми тучами.
Парапет, по которому им предстояло пройти, имел ширину не более полуметра, и Джо видел, что ограда на его наружном краю едва доходит ему до колена. Мальчику это очень и очень не нравилось. Стоит оступиться или споткнуться, или не устоять под очередным порывом ветра, и он отправится в полёт вниз, на многие сотни метров, пока не расшибётся в лепёшку на камнях двора.
Парапет шёл вокруг небольшой башенки, не выше трёх-четырёх метров. Она походила на маяк — только не хватало окон. Наверху имелась маленькая дверь, к которой вела короткая лестница. Чтобы добраться до лестницы, нужно было пройти половину круга по парапету.
— Вот куда они переправляют всех этих несчастных детей, — Корнелл махнула рукой в сторону гор и грустно вздохнула. — Когда-то они были так счастливы здесь! А теперь всё, что для них осталось, — тяжкий, непосильный труд там, за горами. Череда беспросветных дней и мрачных ночей в тени его железного дракона. Его Амадрагона, — Корнелл раздражённо сплюнула, предусмотрительно повернувшись по ветру. А потом, не говоря худого слова, поймала Джо за шиворот и с неожиданной силой дёрнула на парапет. Джо подумал, что тут ему и конец. Ветер впился в него десятком тысяч ледяных когтей.
— А теперь я покажу тебе,
— Своейвойны? — не понял Джо.
Но Корнелл не отвечала. Она уже карабкалась по лестнице к последней дверце.
Глядя на то, как отважно она ведёт себя на этой шаткой опоре, презирая резкий порывистый ветер, Джо невольно позабыл о своих страхах. Он испугался за Корнелл: такое невесомое создание, как она, ветер мог унести в любой момент!
Однако Корнелл добралась до двери как ни в чём не бывало, открыла её и поманила за собой Джо. Все страхи тут же вернулись: он с трудом сглотнул, стараясь не обращать внимания на то, как подгибаются обмякшие колени, и вступил на лестницу. Ветер как будто ждал этого, чтобы толкать его с новой силой с каждой ступеньки. Он покосился в сторону гор. Правда ли, что Ханна томится за этими суровыми пиками? Стараясь обрести отвагу в воспоминаниях о сестре, он стиснул зубы и полез наверх.
Корнелл помогла ему подняться и захлопнула дверь. В комнате на вершине башни воцарилась непроглядная тьма.
— Здесь нет никакой лампы? — поинтересовался Джо.
— Тихо, стой и смотри! — велела Корнелл.
Постепенно глаза Джо привыкли к темноте, и он понял, что здесь есть свет, но совершенно не тот, на какой он мог надеяться. В самой середине комнаты стоял стол, а на нём — большое, совершенно пустое блюдо. Оно не уступало размерами тракторному колесу и переливалось белёсым светом в темноте. Джо подался вперёд и всмотрелся в этот свет. В блюде вращался какой-то серый силуэт — не более чем тёмный промельк на более светлом фоне. И Джо стало ясно, что это такое. Это была самая обычная камера обскура — всего лишь один из аттракционов, который он видел когда-то на ярмарке в своём мире. Он тут же вспомнил, с каким удивлением наблюдал тогда за окружающим миром, находясь в тёмной комнате. Его отец объяснил, что изображение на блюдо в центре камеры передаётся с помощью специальных линз. Джо был в восторге, но ему не дали оценить сполна этот удивительный феномен: как всегда, Ханне быстро надоело торчать в темноте, и она без спроса отворила дверь. В комнату попал свет, и чудесное изображение на блюде исчезло.
Джо постарался избавиться от неуместных воспоминаний и сосредоточиться на том блюде, что находилось перед ним сейчас. Это был просто какой-то серый круг, и ему сразу стало ясно:
— Мы же видим один туман! — сказал он. — И ничего больше.
— Тихо! — шикнула Корнелл. — Надень вот это, — она протянула ему какие-то странные очки и показала, как наводить их на резкость. — Они помогают увидеть предметы сквозь туман. Не торопись, к ним надо привыкнуть. Скоро сам всё увидишь.
Джо послушно нацепил очки и уставился на блюдо. Поначалу он увидел ещё меньше, чем прежде. Линзы у очков были необычно толстыми, скорее похожими на цельные кристаллы. На их многочисленных гранях он мог различить повторное изображение окружавших его вещей: блюдо, его рука, бледное лицо Корнелл в туманном сумраке. Но вскоре через пелену серого тумана стали проступать силуэты других, гораздо более далёких предметов.
Наконец он понял, что видит внешнюю стену Темниц далеко внизу так ясно, что различает суету мелких, размером с муравья, охранников, мельтешивших на стенах и в воротах тюрьмы. Это было потрясающе. Он видел машины во внутреннем дворе и каждую черепицу на крыше большого зала.