Магия пространства
Шрифт:
Работали мы с Хидинном не покладая рук, до самой середины зимы. Ну, то есть в то время, когда оба не были заняты другими нужными делами. Артефакт у нас получился — загляденье! Я сама предложила придать ему форму раскрытого фрукта граната, и Хидинн воплотил это, спрятав внутри изрезанный рунами непрозрачный камень авантюрин, похожий на тот "сердечный" артефакт, который делала когда-то Арнель Бринн. Этот камень и хранил как раз "векторную память" с возможностью для меня менять направление этих векторов. На поверхности "граната" — "кожура" из жёлтых камешков, усиливающих генерационные свойства артефакта,
Научные записи-описание артефакта Хидинн делал самостоятельно, я лишь добавила свою составляющую. В результате Хидинн стал магистром, ну а я… Мне этот гадский Цертт даже диплома академии пока не выдал. Говорит, я экзамены ещё не сдала по всем предметам, поэтому неизвестно, какие пробелы и дыры зияют в моём образовании. Ну не сволочь, а?
Я три дня после защиты Хидинна и того разговора с Церттом не разговаривала. А ему хоть бы хны!
Моя стена молчания рухнула, когда я узнала из газеты, что король устраивает бал по случаю предстоящих проводов принцессы в Плиссандрию, для чего за ней заедет лично её жених, принц Винсент Гилбрейт. Цертту пришло приглашение на этот бал, как это принято, на две персоны. После этого я два часа ходила сама не своя, мне одновременно ничего не хотелось знать об этом и в то же время невыносимо тянуло посмотреть на Винсента — каким он стал?
— Кого ты возьмёшь с собой на бал? — спросила я Цертта, выражая своим видом "Я тебя не простила, просто вынуждена заговорить".
— Никого.
— Тогда, может, я с тобой пойду? — чуть смягчила я тон.
— Не думаю, что на этот бал уместно будет приводить ребёнка.
— Я уже давным-давно не ребёнок! — вскипела я.
— Да? — деланно поднял брови Цертт, — А похоже именно на то.
Конечно, он имел в виду вовсе не мою внешность.
— Ладно, извини за моё поведение, — вздохнула я, — Это всё дурацкие гормоны. Ты должен понимать особенности химии подросткового тела.
— Я думал, тебе нравится быть ребёнком. Можно делать что хочешь, и всё сходит с рук…
— Ребёнком — да, нравилось. А подростком — совсем не нравится. Вечно вся на нервах, и кидает от восторгов до ненависти ко всем подряд.
— Не заметил твоих восторгов, обращённых на меня.
— Зато тебе достались почти все обратные эмоции! — не удержавшись, хихикнула я.
— Польщён неимоверно, — брезгливо скривился Цертт.
В итоге на бал он меня всё-таки взял, с условием, что я там надолго не задержусь. А мне и не надо задерживаться, мне б только взглянуть одним глазочком…
Я так и попыталась сделать — одним глазочком. Короткую торжественную часть этого бала мы специально пропустили, так что наше появление не объявляли. Не хотелось, чтобы меня видели все гости — всё-таки, в самом деле, детям на балу не место. Поэтому я спряталась за спину Цертта, который стоял как скала и эпизодически кивал на приветствия. Желающих подойти к нему и пообщаться не находилось — видно, он давно всех уже распугал —
Я уже раздумывала — то ли мне плюнуть на ректора и пойти вглубь зала самой, то ли совсем уйти с бала, когда возле нас раздался голос принцессы Асель:
— Дорогой, позволь тебе представить господина Цертта Молинна, ректора нашей академии.
— Я однажды уже имел честь быть представленным, — холодно ответил Цертт.
— А кто это прячется за вами? — спросил родной голос моего любимого.
— Какая знакомая манера, правда, парни? — спросил Хант, заглянувший сбоку, — Никого не напоминает?
— Ы! — ответила я ему, выходя из-за спины некроманта, — На этот раз у меня все зубы на месте.
— А это — леди Арнель Молинн, воспитанница господина ректора, — представила меня принцесса.
— Вот где нашлась наша пропажа, — заметил широко улыбающийся Барис.
Винсент стоял под руку с невестой и молча смотрел на меня. А я на него. Мы смотрели друг на друга так долго, что это становилось неприлично, но ничего сказать я не могла — мешал застрявший в горле ком. Ну же, Винсент, скажи уже что-нибудь, ведь я для тебя — просто Эвелис, девочка, которая лишь немного подросла. Но принц молчал.
— Вы почти не изменились, ваше высочество, — выдавила я из себя по-плиссандрийски.
— А вы изменились, — ответил, наконец, Винсент, — очень.
Хант и Барис были явно удивлены реакцией принца на моё появление, и не понимали, почему она так отличается от их реакции, хотя раньше была сходной. Принцесса Асель любопытно крутила головой, тоже не понимая происходящего, но понимая, что что-то тут происходит.
— Может, мне кто-нибудь объяснит?.. — спросила она.
— Позвольте вам представить, — очнулся, наконец, Барис, — маркиза Эвелис Тонлей, в одиночку сбежавшая из дома в возрасте шести с половиной лет.
— Вы знали? — обратилась удивлённая принцесса к Цертту.
— Да, ваше высочество, — невозмутимо ответил ректор, — Девочка захотела обучаться магии именно в нашей академии и не желала открывать своё имя и возвращаться домой — туда, где она подверглась нападению.
— Как интересно! Вы мне расскажете?
— Я расскажу, — пообещал ей Винсент, — по дороге в Плиссандрию.
— Маркиза, господин ректор, — кивнула принцесса, прощаясь.
Мы с Церттом изобразили положенный поклон, а потом я потянула его за рукав:
— Я всё. Ухожу.
Цертт высвободил из моих пальцев рукав и, отвернувшись, сердито сложил руки на груди. Понятно. С влюблёнными дурочками он никаких дел иметь не желает.
"Вот и свиделись". Почему эта фраза крутится в голове, словно она может передать хоть каплю тех чувств, что бушуют сейчас во мне? "Вот и свиделись" — сказало мне кресло в гостиной. "Вот и свиделись" — напомнил обеденный стол. "Вот и свиделись" — вторила им кровать. Вот и свиделись.
— Сейчас ведь каникулы, — утром сказала я Цертту, — Давай съездим куда-нибудь. Вернее, нет, не куда-нибудь. К оракулу.