Магия (сборник)

Нортон Андрэ

Когда раздается Великий Голос, люди повинуются. Но понадобился целый год и еще двадцать дней. Люди умирали столь ужасной смертью, что выжившие говорили об этом только шепотом, бросая косые взгляды по сторонам. Наконец ло был доставлен в клетке в Мерое. И те, кто видел его, понимали, что он не может быть ничем иным, кроме как демоном: его облик не походил ни на какого обычного животного. И все же его поймали в ловушку люди, посадили в клетку и отправили на север. Так что разве можно сомневаться в мужестве нубийцев?

Шеркарер, глядя сейчас на эту клетку, поставленную на повозку и завешенную циновкой,

спросил себя, о чем бы подумали те, кто находятся вокруг него, если бы эта циновка вокруг клетки внезапно упала и они увидели, какого рода тварь они перевозят. Ему очень хотелось, чтобы это случилось: он не сомневался, что тогда все люди поблизости обратятся в бегство.

Он снова унесся мыслями в прошлое, к дням, проведенным при королевском дворе, до того, как стал рабом. Он хорошо помнит, как ло был отправлен из Мерое во дворец Кандасы в Напате. И Шеркарер отправился вместе с отрядом, охранявшим тварь. Его мать хотела таким образом привлечь к нему внимание Великой, чтобы он сделал первый шаг на пути к будущему успеху. Он понравился Кандасе, а вот ло — нет: Великая, едва взглянув на тварь, отдала приказ накрыть клетку циновкой и увезти ее в обитель Апедемека. Однако жрецы там не убили ло, а бережно ухаживали за ним, планируя принести его в жертву во время ежегодной великой церемонии в храме. Однако египтяне и варвары нанесли удар раньше.

После падения Напаты — конца этого сражения он не помнит — Шеркарер обнаружил, что сам он, наряду с ло, тоже часть захваченной добычи. Почему чудовище не убили, он не знает. Эта тварь оказалась дурным предзнаменованием — достаточно посмотреть, что случилось с Напатой после того, как ее доставили в этот город, и как мучаются рожденные в этом городе. Шеркарер стал пленником, а остальные, как он считал, погибли. И снова Шеркарер зарычал.

И ло, и Шеркарера купил один торговец до имени Ча-паз и теперь они оба находятся в городе людей с белой кожей и крокодильей душой. Что если богу-льву Апедемеку настолько не понравилось это чудовище, что он сам устроил нападение на свой народ, чтобы это помогло избавить от него храм?

А если так, не пало ли на Шеркарера проклятие, потому что он помогал доставить это чудовище в Напату? Но ведь он все-таки действовал по приказам, и это были приказы Величайшей, Дочери Апедемека, Львицы Земли.

Его губы тихо зашевелились, хотя он не произносил вслух молитву, которую слышал каждое утро при восходе солнца:

«О, Апедемек, Напаты властитель, Лев Юга, великий, могучий и сильный. О прекрасный Бог, для нубийцев ты — Самый лучший защитник, И ни на Небе, ни на Земле ты не будешь лишним».

— Эй ты, черный, вниз!

Всегда готовый к удару бич хлестнул по плечам Шеркарера, возвращая его к безрадостному настоящему. Рабы, которые тянули завешенную циновкой клетку с ло, лежали лицом вниз на пристани. Другие, рожденные свободными, упали на колени, скрестив руки на груди и склонив головы. Послышался звук рожков. Приближалась какая-то процессия. Бич болезненно ударил по плечам Шеркарера. — Вниз, раб. Не тебе смотреть на казначея великого повелителя!

Шеркарер опустился на колени. Иначе его изобьют до потери сознания; так уже было с ним, когда захватившие его люди в первый раз показали ему свою волю.

У крестьян есть поговорка: крыса ни по какому делу не может обратиться к коту. Однако верно также и то, что хоть луна движется очень медленно, она все же пересечет небо.

Тот, кто сегодня держит в руках кнут, завтра может тщетно шарить пальцами в поисках кнутовища.

Он встанет на колени, однако им не заставить его опустить тело на кирпичи, как эти изнуренные от тяжкого труда рабы. И, наверное, они не решились наказывать его в присутствии повелителя: больше ударов кнута не последовало.

Во время этого долгого путешествия из Напаты нубиец уже неплохо узнал новый для него язык, чтобы понимать большую часть того, что ему говорили. Однако быстрая речь из произносимых нараспев слов, которою он сейчас слышал, оказалась для него ничего не значащей болтовней. Сначала твердой походкой подошли стражники, одетые в чешуйчатые доспехи; их длинные вьющиеся бороды образовали на груди как бы еще один нагрудник.

Вслед за ними приблизилась колесница с возницей и пассажиром; сбоку от колесницы шли молодые люди в роскошных одеждах. Шеркарер искоса бросил взгляд на колесницу: он все же склонил голову. Человека, ехавшего в колеснице, обмахивали двумя опахалами из перьев.

Этот человек отнюдь не походил на воина. Он был невысокого роста и толстоват, так что живот немного выдавался вперед, холмиком выпирая из-под богатого одеяния. Борода его тщательно расчесана и сверкает от масла, как и длинные локоны, ниспадающие на плечи, их удерживает широкий золотой обруч. Одеяние его желтого цвета, поверх него — похожий на шаль красный плащ, закрепленный на одном плече брошью со вставленным в нее сверкающим самоцветом.

— Сто жизней возлюбленному повелителя! — эти слова Шеркарер смог разобрать. — Долгой жизни Асфезаа, любимцу Мардука!

Когда колесница замедлила ход, стражники выстроились одной линией, а молодые люди, шагавшие пешком сбоку от нее, собрались в одну группу. Асфезаа, Казначей, даже не пошевелился, однако возница поднял хлыст и величественно поманил.

Торговец Ча-паз на корточках, не поднимаясь на ноги, направился вперед. Молодые люди расступились перед ним, и он таким вот раболепствующим образом подполз к колеснице; возница отдал какой-то приказ.

Ча-паз точно так же неуклюже попятился назад и махнул рукой своему человеку, который следил за рабами. Этот надсмотрщик тоже на четвереньках подполз к завешенной клетке и одновременно с помощниками, находившимися у противоположной стороны клетки, начал поднимать края циновки.

Циновка заскрипела, смялась складками. От ло волнами расходился сильный смрад, а когда лучи солнца проникли в клетку, раздался странный звук: ло создание ночи и ненавидит свет и жару.

Темная фигура задвигалась, начала биться о клетку, ударяя головой с рогом о тройные прутья. Рабы встревожено закричали, оторвав лица от земли, на которой они распростерлись перед церемонией. И стражники подняли вверх острые копья, приготовившись пустить их в действие, словно боялись, что чудовище вырвется на свободу.