Магия сдвигается
Шрифт:
— Нет. — Кристофер покачал головой. — Джинны с более высокой орбиты творят больше магии.
— Для тебя это имеет смысл? — спросил Барабас.
— Вроде того. Мы действительно не знаем, почему упыри становятся упырями. Но мы знаем из фольклора, что они были относительно редки в древние времена, когда магия была сильна. Разные типы джиннов упоминались чаще. Однако сейчас у нас в изобилии гули, но нет джиннов. Мы также знаем, что некоторые джинны имели тенденцию скрещиваться с людьми. Предположим, что очень небольшой процент человеческой популяции где-то глубоко внутри себя несет гены джиннов. В них есть кровь
Кристофер улыбнулся мне.
— Это объясняет, почему они пожирают трупы, — сказал Барабас. — В человеческих останках, особенно после сверхъестественного события, много остаточной магии.
— Вероятно, они инстинктивно идут на это, пытаясь получить достаточно магии для трансформации.
Барабас кивнул.
— Но, если я правильно понимаю, если бы упырь каким-то образом получил достаточно магии, чтобы эволюционировать в свою истинную форму, он бы не «откатился» назад, как это делает электрон?
— Нет, потому что, как только он трансформируется, он обретает способность поглощать больше магии из окружающей среды и сможет выжить. Проблема в том, чтобы преодолеть этот порог. — До сих пор это совпадало со всем, что мой отец рассказывал мне о джиннах. — Кристофер, может ли моя кровь дать упырю достаточно энергии для эволюции?
Кристофер обдумал это, встал и начал просматривать коробки. Прошла минута, затем другая. Он вытащил старую книгу, пролистал ее и положил передо мной. Хм. Алхимические символы. Выглядело, как стандартная ерунда эпохи Возрождения… Я перевернула страницу. Круг, внутри круга символ эфира, треугольник, направленный вниз, наложенный на треугольник, направленный вверх. Существо корчилось в центре, охваченное пламенем. Над ним из чаши, которую держала бестелесная рука, лилась кровь. Давайте посмотрим, viridis flammae, зеленое пламя. Бла-бла-бла… Дух шкатулки, соль купороса…
Барабас заглядывал мне через плечо.
— Ты можешь что-нибудь из этого понять?
— Да, это элементарная алхимия. Использовался метанол и борная кислота для получения триметилбората, а потом его поджигали. Он горел ярко зеленым. — В моей голове пытался сложиться план. Я действительно могла бы это сделать, если все остальное потерпит неудачу.
— Значит, ты не знаешь об электронах, но разбираешься в средневековой химии?
— Электроны не помогают мне выжить. — Я улыбнулась Кристоферу. — Спасибо тебе, Кристофер. Ты был великолепен.
Он обнял меня. Это был такой простой бессловесный жест и так на него не похоже. Кристоферу не нравилось, когда к нему прикасались. Он провел слишком много времени в клетке Хью, медленно умирая от голода в собственных испражнениях. Любой физический контакт требовал большой осторожности, но здесь он сам обнимал меня, поэтому я не двигалась и улыбалась. Несколько мгновений мы сидели на полу рядом друг с другом, пока Кристофер нежно обнимал меня за плечи.
Кто-то постучал в дверь. Барабас открыл ее. В дверном проеме стояла Джули. По ее лицу было видно, что ее явно обманули,
— Мэхон пришел поговорить с Джорджем, но она не пускает его в свою спальню, поэтому они разговаривают через дверь, — монотонно продекламировала она. — Не могла бы ты, пожалуйста, вернуться домой, потому что Лютер и какой-то рыцарь Ордена пришли повидаться с тобой, а Кэрран не может с ними поговорить, потому что ему приходится стоять в коридоре и следить, чтобы Мэхон и Джордж не выломали дверь и не поубивали друг друга.
За что мне это все?
Глава 20
Я ВОШЛА ДОМОЙ и увидела рыцаря с волшебником, сидящих на моей кухне и пьющих кофе. Если добавить воровские навыки Джули и мой меч, у нас почти получился клуб искателей приключений.
— Жаль, что нам не хватает еще священнослужителя, — сказала я.
Они оба посмотрели на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
Неважно.
— Что я могу для вас сделать, джентльмены?
— Серьга пропала, и я не могу найти одного из моих людей, — сказал Ник.
Я села в кресло и потерла лицо. Джули устроилась на диване с блокнотом и несколькими книгами.
— Давай, сними камень с души, — сказал Лютер. — Это упростит ситуацию.
— Я говорила тебе не оставлять ее там, где люди будут иметь к ней доступ.
— Я послушался. Я положил ее в хранилище, в стенной блок, пока эксперт из Волчьей головы не сможет ее осмотреть.
Хранилище служило Ордену местом хранения всех опасных и магических вещей, но слишком ценных, чтобы их сжигать.
— Эксперт пропал?
Ник ничего не ответил. Чудненько.
— Что сделано, то сделано. Давайте не будем показывать пальцем, — сказал Лютер.
— Это пустая трата времени, — сказал Ник.
— Чем я тебе не нравлюсь? — спросила я.
Ник откинулся назад. Его волосы были очень коротко подстрижены, а черты лица казались высеченными из гранита.
— Я мог бы наполнить этим комнату, начав с того, кто ты и что ты сделала.
Он, должно быть, имел в виду притязание города.
— У меня не было выбора.
— Нет, выбор есть всегда.
Лютер бросал на нас странные взгляды.
— Должен ли я дать вам двоим немного времени?
— Нет, — сказала я ему. — Я уловила. У тебя проблемы со мной. Что ты собираешься с этим делать?
— Я еще не решил. Я подумываю о том, чтобы убить тебя.
— Рыцарь-защитник, — возмущенно сказал Лютер.
Ника повысили. Раньше он был крестоносцем. Он был как скальпель: когда у тебя где-то вскакивал фурункул, ты посылал крестоносца, чтобы тот его вскрыл. Он закончит работу, наведет порядок и двинется дальше. В последний раз, когда я его видела, он работал под глубоким прикрытием, притворяясь, что служит Хью д'Амбрею. Он потратил годы, внедряясь в «Железных псов» Хью, и бывший глава Ордена, Тед Монахан, раскрыл его прикрытие незадолго до своей смерти. Все, что пришлось пережить Нику, было бесполезно. Пережитое изменило его. Мужчина, которого я встретила много лет назад, был ненормальным, но человечным. Мужчина передо мной сейчас выглядел так, словно снаружи окаменел. И теперь он занимался работой Теда. Кто, черт возьми, решил, что это хорошая идея назначить Ника главой Ордена в Атланте?