Магия скорбит
Шрифт:
— Наверное, нам следует быть поосторожнее с публичной демонстрацией нежности.
Я посмотрела на него — даже не на, а сквозь него, как невероятно усталый солдат после битвы.
— Ой, нет. Ты не понял природу наших отношений. Ты принадлежишь мне. Если в пределах видимости появляется смазливая бабенка, ты немедленно начинаешь публично демонстрировать нежность ко мне. В противном случае я буду отгонять их выстрелами, а подстрелить гражданскую вертихвостку наверняка будет сочтено «неподобающим для рыцаря поведением».
Рафаэль едва заметно улыбнулся, показав кончики зубов.
— А что
— Ради бога. Пусть покажет мне раздел устава, где это запрещается. Устав я знаю не слабо, могу цитировать целыми абзацами и ручаюсь, что знаю правила лучше Теда.
Мозгу понадобилась секунда, чтобы обработать только что произнесенные мною слова, и я удивилась, сколь многое я воспринимаю как само собой разумеющееся. И я тихо добавила:
— По крайней мере я надеюсь, что ты будешь публично проявлять свое ко мне неравнодушие.
Рафаэль тихо засмеялся — как смущенный волк.
— Вот этим ты такой классный рык альфы испортила!
Я видала Рафаэля в бою — он разрушителен, смертоносен. Как он распорол голову Цербера — тут нужны были та сила, та ярость берсеркера, из-за которых так опасаются буд в любом бою. Физически он куда мощнее меня. У меня рост едва-едва пять футов четыре, у него — шесть с мелочью. Он меня тяжелее на восемьдесят фунтов мышц, тренированных постоянным упражнением. Он признан лучшим бойцом клана буд. Но он самец, а самцы буд не любят быть альфами. На роли альфы оказалась я, даже не успев сама сообразить.
— Я не хотела сказать…
— Я доверяю тебе быть лидером почти всегда, — перебил он. — Только с некоторым условием: когда я буду настаивать всерьез, ты будешь слушать.
— Договорились, — выдохнула я.
«Казино», главная база Народа в Атланте, занимает ту огромную территорию, где когда-то размещался Купол Джорджии. Архитекторы Народа взяли за образец Тадж-Махал и увеличили этот образец вдвое. Чисто-белое в свете дня, «Казино» будто плывет над асфальтом, поддерживаемое на плаву сверкающими струями бесчисленных фонтанов вдоль стен. Стройные башни тянутся на головокружительную высоту, обступив затейливо украшенный центральный купол. Их соединяют элегантные переходы, эфирное плетение паутины или резьба по слоновой кости, сделанная искусным художником. Резные центральные ворота всегда открыты, а в сторожевых будках и у военных машин на толстых стенах всегда выставлен полный караул.
Я припарковалась на боковой стоянке и толкнула Рафаэля, чтобы отложил книгу Кейт.
За сто ярдов от ворот мы оба, не сговариваясь, остановились. По парковке тошнотворными миазмами расходилась вонь нежити. Ее никакими словами не опишешь, но если хоть раз услышишь этот запах, не забудешь. Резкий кожистый, сухой запах, определенно запах смерти, но не разложения — запах сухожилий и мускулов, обернутых мерзкой, отвратительной магией.
Меня чуть не настиг рвотный спазм. Рафаэль остановился, я последовала его примеру.
Когда-то я проходила акклиматизационный тренинг для привыкания к запаху и присутствию вампиров. Но одно дело — смотреть на одиночного вампа, которого крепко держат на цепи за двадцать ярдов от тебя, совсем другое — идти в логово, где их больше трех сотен.
Мы прошли через двери, где стояли двое близнецов-часовых, одетых в черное и вооруженных зловеще изогнутыми ятаганами, и оказались среди моря игровых автоматов. Воздух звенел какофонией гудочков и колокольчиков, вспыхивали огни. В маниакальной радости кричали посетители, кто-то смеялся, кто-то изрыгал проклятия. Почти половину автоматов переделали так, что электричество им не было нужно. Так что даже в период вспышки однорукие бандиты будут все так же быстро и беспощадно высасывать деньги из чужих карманов в сундуки Народа. Исследования некромантов стоят недешево.
Мы остановились перед столом клерка в деловом костюме. Я представилась, показала удостоверение Ордена, объяснила, что мне нужно видеть Гастека Молодой человек, представившийся как Томас, быстро нацепил на лицо улыбку.
— Мне очень жаль, мэм, но он невероятно занят.
— Скажите ему, что я пришла от Кейт Дэниэлс.
У Томаса глаза стали большие-пребольшие. Он постучал по интеркому, что-то туда прошептал, кивнул нам.
— К сожалению, он в конюшнях и прямо сейчас выйти не может. Но он с нетерпением ждет встречи с вами, и очень скоро вас к нему проведут.
Мы подошли к зоне ожидания у стены. Нас ждал ряд стульев, но мне как-то не хотелось садиться. Такое было чувство, что мне на груди нарисовали мишень, и десяток невидимых снайперов держит меня под прицелом.
Губы Рафаэля изогнулись в странной улыбочке. Не зная его, можно было подумать, что это рассеянная улыбка человека, погруженного в свои мысли. На самом деле она означала, что у Рафаэля сейчас не было других желаний, кроме как выхватить ножи и все тут вокруг изрубить в котлету. Он ничего такого не сделает, если его не спровоцировать, но если уж спровоцировать, остановить будет невозможно. Стая и Народ представляют две стороны одной и той же монеты власти: из всех гражданских объединений в Атланте эти мощнее других. Они поделили между собой город и на территории друг друга не лезут, понимая, что в случае конфликта битва будет долгой и кровавой и обойдется недешево. Победитель будет ослаблен так, что тоже долго не проживет.
Но в той же мере, в которой они стараются друг друга не провоцировать, обе стороны считают благоразумным на всякий случай показывать оппоненту зубы — и Рафаэль этого этикета придерживался.
В дверях показался вампир — женщина. При жизни, наверное, она была чернокожей, а сейчас несколько полиловела. Иссохшая, лишенная волос, будто связанная из веревок и дощечек, она уставилась на нас голодными глазами. С механической точностью открылся рот, и раздался голос ее навигатора:
— Здравствуйте. Меня зовут Джессика. Добро пожаловать в «Казино». Мастер Гастек просит передать свои глубочайшие извинения. Он занят делом, которое невозможно отложить, но дал мне инструкции отвести вас к нему. При всем искреннем сожалении о причиняемом дискомфорте, я вынуждена попросить вас оставить здесь все огнестрельное оружие.
Этого еще не хватало.
— Это почему?
— Во внутренних помещениях находится очень много тонкой и зачастую невосстановимой аппаратуры. У наших гостей иногда бывает резкое обострение чувства опасности и дискомфорта от присутствия вампиров, особенно же при посещении конюшен.
— Я спросил почему, — напомнил Рафаэль.
— Бывали инциденты, когда наши гости случайно разряжали оружие. Мы не просим вас сдать холодное оружие — только огнестрельное. Боюсь, что это правило обойти невозможно. Еще раз — мои глубочайшие извинения.