Магия вне закона. Помощница Смерти
Шрифт:
– Я сейчас усну и не буду ничего чувствовать. А ты шей, целительница. Я проснусь и посмотрю. Потом и поговорим.
Кот говорил нараспев, словно былину читал. Но я уже ничему не удивлялась. Есть миры, в которых допустимо многое.
Даже домовики и говорящие коты. И девушки, способные лечить дома, людей и котов.
Глава 3
1
– Мне бы помощницу какую по
Проблема, конечно, была не в спине, а в натянутых как струна нервах. «Как я буду жить дальше?» – вопрос непраздный, стоило начать предпринимать шаги в налаживании быта, как я поняла, что одна не справлюсь.
Не хватит ни сил, ни запала, ни времени.
А ещё я ляпнула бургомистру про целительскую лавку, потому как больше ничего не умею, это раз, и если лишусь ещё и дома, то станет совсем худо, это два.
В городке меня недолюбливают. Причём неважно, что и когда сделала Габи для налаживания добрых отношений с соседями.
Они всё равно презирали дочь ведьмы, даже если она без способностей. А теперь, когда бургомистр расскажет городу, что я открыла в себе магический резерв, добра и вовсе не жди.
Целительство не запрещено, наоборот, поощряется властями, а вот силы Габи, настоящий Дар, под запретом, поэтому ей и приходилось всячески подавлять его и вести себя «тише воды, ниже травы».
Удивительно, как она с ума не сошла! Теперь я понимала, что она и не старалась обучаться грамоте, потому как это бы усилило Дар.
В самом деле, как не залезть в дневник Исильды и не прочитать мысли матери! Единственное, что осталось от её души.
Память подсказывала, что мать Габриэллы старалась помогать людям, как могла. Но не всё было в её силах, весьма средних, по меркам этого мира.
– Ты так и будешь ходить в этом рванье? – спросил Виктор, появляющийся и исчезающий, когда ему самому так было удобно.
– Мне бы помыться, – снова вздохнула я, оглядев платье, вдобавок ко всему ещё и испачканное кровью. – А потом переоденусь.
Хотя кому я это говорю! Домовика уже и след простыл!
Я зашла в комнату Габриэллы, чтобы выбрать в шкафу приличное платье, но такого там не оказалось. Всё более-менее сносное было либо маловато, либо уже застирано до дыр.
Габриэлла старалась поддерживать приличный внешний вид и одновременно стать как можно незаметнее, но ни то ни другое у неё не получалось.
То ли в силу мечтательности натуры, то ли из-за того, что при матери она воспитывалась как обедневшая аристократка, но она ничего не умела в быту.
После смерти Исильды девушка оказалась на попечении троюродной тётки, которая отказалась от мысли отправить сиротку в монастырь, только когда та подписала отказ от наследства. Остался лишь дом, и то, вероятно, потому что нельзя оставить дитя на улице.
Бургомистр и его люди закрыли глаза на то, что ребёнок живёт с немой служанкой в доме на отшибе. Нанятые матерью учителя испарились, потому как некому было за них платить, да и, по мнению Городского совета, незачем. Девочка простая, хватит ей играть в леди.
Незаконнорождённая дочь преступной ведьмы, пусть помнит, кто она!
Яблоко, как говорится, от яблони укатывается недалеко.
Всё это я выкопала в памяти Габи, когда села на её скрипучую кровать и закрыла глаза, чтобы унять головную боль в висках. И снова у меня возникло стойкое ощущение, что память девушки не допускает меня до некоторых важных событий в прошлом.
– Это остаточное сопротивление, – раздался голос Виктора, вынудивший меня открыть глаза.
Начиналась мигрень. И проблемы. Хотя кто сказал, что они вообще заканчивались?
Боевой настрой я как-то растеряла. Он кончился, как квас в кегах под конец жаркого летнего дня. Но унывать я не собиралась, заставив себя вспомнить, что если бы я не оказалась здесь, то быть мне мёртвой во всех смыслах.
– Что это такое? – поморщившись от прострела в голове, спросила я.
– Она ушла, а ты ещё не овладела её телом в полной мере. Вот оно и сопротивляется. А дом тебе уже поддался. Смотри, что я для тебя ещё достал!
И мне на колени плюхнулся бумажный пакет, перевязанный серой атласной лентой.
– Из-под носа хозяина модной лавки увёл. У меня с тамошним домовиком уговор.
Я только улыбнулась и покачала головой. Бесполезно учить Виктора, этого маленького щеголя, ожидающего похвалы за ловко провёрнутое дельце, не воровать и не привлекать тем самым ко мне лишнего внимания.
Он здесь давно, мир знает неплохо, глаза хитрющие, как у лисы, а новое платье мне весьма кстати. Не пойду же я в Управление в лохмотьях?
А с хозяином модной лавки расплачусь потом. Когда стану на ноги.
Денег у Габи почти не было, она зарабатывала на жизнь, работая на кухне в «Сером замке». Ну, как работая: кухарка жалела сироту и держала её при себе, стараясь не нагружать тяжёлой работой. Поэтому руки у Габи были хоть и не мягкими, как у аристократки, но и не в мозолях от постоянных трудов.
Горничной из неё тоже не получилась. Рассеянная, пугливая, мечтательная, работа в её руках не спорилась. А на всякое замечание она принималась плакать и вздыхать.
– Так, где тут чернила и перо? – спросила я Виктора и тот тут же вернулся с письменными принадлежностями.