Магия восстает
Шрифт:
Мэдди потянулась. На ее руке осталось четыре коротких обрубка вместо пальцев и единственный четырехдюймовый коготь, которым она проткнула батончик и притянула его к себе. Ее челюсти разжались, и она откусила маленький кусочек шоколада кривыми зубами. Мое сердце разрывалось на части.
Марго бросилась на стекло, рыча и плача. Стенка клетки толщиной в полфута даже не дрогнула. Она с воем бросалась на стекло снова и снова. Каждый раз, когда ее тело ударялось о стену, плечи Мередит вздрагивали.
Дверь в комнату открылась, и я увидела знакомую мускулистую фигуру
Должно быть, он уезжал из Крепости, так как вместо привычных треников на нем были джинсы. Стоило посмотреть на него, и тебя охватывало непреодолимое ощущение силы. Футболка обтягивала его широкие плечи и мощную грудь, на руках бугрились мышцы, живот был плоским и твердым. Все в нем говорило об огромной физической силе, сдерживаемой, но готовой освободиться в любой момент. Он двигался словно кот на охоте — грациозно, мягко и невероятно тихо, крадясь по коридорам Крепости, как лев по своей каменной пещере. Если бы я не знала его и увидела, как он идет по темному переулку, то тут же бы сбежала.
Его физическое присутствие вызывало тревогу, но истинная сила крылась в его глазах. Стоило посмотреть в его серые глаза, тут же становилось понятно, что он не потерпит никакого вызова своему авторитету, а если эти глаза становились золотистыми, ты знал, что скоро умрешь. Благодаря вселенской иронии, он влюбился в меня. Я бросала вызов его авторитету на регулярной основе.
Кэрран даже не посмотрел на меня. Обычно, когда он входил в комнату, наши взгляды пересекались на мгновение в молчаливой проверке «Эй, ты как?». Сейчас же он не смотрел на меня, а его мрачное выражение лица говорило о том, что случилось что-то очень плохое. Что-то помимо Мэдди.
Кэрран прошел мимо меня прямо к Дулиттлу и протянул ему маленький пластиковый пакетик с пастой оливкового цвета.
Дулиттл открыл пакетик и понюхал содержимое. Его глаза округлились.
— Где…
Кэрран покачал головой.
— Это панацея? — Мередит резко повернулась, ее глаза внезапно оживились.
Панацея делалась европейскими оборотнями и охранялась как сокровище. Стая уже многие годы пыталась завербовать хотя бы одного человека, способного воспроизвести волшебное снадобье, но все тщетно. Панацея снижала риск люпизма у новорожденных на семьдесят пять процентов, у подростков — на треть. Раньше в Атланте был человек, который умудрялся добывать небольшие порции и продавать их Стае по заоблачной цене, но несколько недель назад оборотни нашли его тело с перерезанным горлом в пруду. Люди Джима шли по следу убийц до самого побережья. Они уплыли за пределы нашей юрисдикции. И сейчас у Кэррана в руках был пакетик панацеи. Что вы задумали, Ваше Пушистое Величество?
— Здесь хватит только на одну дозу, — сказал Дулиттл.
Черт.
— Вы можете достать еще?
Кэрран покачал головой.
— Ты должна выбрать, — обратился Дулиттл к Мередит.
— Я не могу. — Мередит отпрянула.
— Не заставляйте ее выбирать. — Как можно выбрать одного из своих детей?
— Раздели, — сказал Кэрран.
Дулиттл покачал головой.
— Милорд, у нас есть шанс спасти одну из них…
— Я сказал, раздели, — прорычал Кэрран, его глаза загорелись золотом. Я была права. Случилось что-то очень плохое, и дело не только в Мэдди и Марго.
Дулиттл тут же замолчал.
Кэрран отошел в сторону, оперся спиной о стену и скрестил руки на груди.
Пасту разделили на две одинаковые порции, каждую из которых Тони вмешал в полкило говяжьего фарша, и бросил в клетки. Дети набросились на мясо, слизывая его с пола. Тянулись секунды ожидания, превращаясь в минуты.
Марго дернулась, и шерсть на ее теле исчезла. Ее кости вернулись на место, сжались и выровнялись. Она вскрикнула, и на пол упала уже голая человеческая девочка, покрытая кровью.
Спасибо. Спасибо тебе, кто бы ты ни был там на верху.
— Марго! — позвала Мередит. — Марго, милая, поговори со мной. Скажи что-нибудь, детка.
— Мама? — прошептала Марго.
— Моя малышка!
Тело Мэдди задрожало, конечности изогнулись. Деформация уменьшилась, но звериные признаки остались. Мое сердце дрогнуло. Не сработало.
— Уменьшился до двух, — сказал Дулиттл.
Он говорил о коэффициенте сдвига, который показывал, как далеко продвинулось тело, переходя из одной формы в другую.
— Что это значит?
— Это прогресс, — объяснил он. — Если бы у нас была еще панацея, прогноз был бы оптимистический.
Но у нас ее нет. Тони не просто опустошил пакетик — он разрезал его, обтер внутренности о мясо и соскреб ножом все, что осталось на пластике. Мэдди все еще превращалась в люпа. Мы должны достать еще панацеи. Мы должны спасти ее.
— Вы не можете убить ее! — голос Джули стал пронзительнее. — Не можете!
— Сколько ты можешь продержать ребенка в бессознательном состоянии? — спросил Кэрран.
— А сколько нужно? — спросил в ответ Дулиттл.
— Три месяца, — сказал Кэрран.
Дулиттл нахмурился.
— Ты просишь меня ввести ее в кому.
— Ты сможешь это сделать?
— Да, — ответил Дулиттл. — Альтернатива только уничтожение.
Голос Кэррана стал резким.
— С этого момента все уничтожения, связанные с люпизмом, отменяются. Используй успокоительное.
Он развернулся и вышел из комнаты.
Я задержалась на полсекунды, чтобы сказать Джули, что все наладится, и побежала следом. Коридор был пуст. Царь Зверей уже исчез.
Глава 2
Я поднималась по Лестнице «Страдания» на верхний этаж. Мне хотелось догнать Кэррана, но Джули все еще была напугала, а Мередит металась между обниманием одной дочери и плачем над другой. Она не хотела, чтобы Мэдди вводили в кому. Она хотела еще панацеи и никак не могла понять, что достать ее негде. У нас троих — Дулиттла, Джули и меня — ушло два часа, чтобы убедить ее. К тому времени, как я вышла из больничного крыла, Кэррана и след простыл. Охрана на входе видела, как он уходил, но никто не знал куда.