Магия воздуха
Шрифт:
Быстро вперед! Я не позволяла себе отвлекаться. Что было не совсем просто, так как наверху действительно ожидал рассказчик, который, хотя и собрал вокруг себя меньше зрителей, чем акробаты, но слушали его завороженно. Он сидел в белом балахоне на широких перилах и болтал ногами, а его слушатели уютно устроились перед ним, сложив ноги по-турецки. Его глаза были закрыты, и он слегка покачивался вперед и назад. Мое сердце екнуло. Разве ему не было дела до бездны позади него? Драматический голос, донесшийся до меня, не оставил сомнений в том, что
– …так что немногим избранным, которым все еще позволялось владеть силами четырех стихий после грехопадения человечества, приходилось не только сдерживать ограничения в отношении времени и продолжительности прыжков во времени, но и избегать контакта друг с другом, чтобы оставаться в здравом уме и продолжать использовать свой дар. Скрещивание двух стихий представляет опасность, которая находится за пределами нашего воображения. Но хотя избранные и превосходили обычных людей своими способностями, все же они несли в себе худшие из всех человеческих качеств.
Он сделал театральную паузу и смахнул со лба светлую прядь. При движении на его запястье вспыхнул серебристый перечеркнутый треугольник. Словно шрам, он выделялся на его слегка загорелой коже.
– Какие качества? – воскликнула молодая белокурая женщина впереди. Я едва расслышала ее голос, потому что сейчас по площади пронесся сильный порыв ветра, который болезненно отозвался в моих ушах и дернул за шапку.
Рассказчик улыбнулся. Как ни странно, у меня не было никаких проблем с его пониманием, хотя он и говорил совершенно спокойно. Ветер был лишь приятным сопровождением его слов.
– Неспособность быть довольными тем, что у них есть. Жажда все большего и большего.
– Почему это так плохо? – отозвалась женщина. Двое парней рядом с ней ухмыльнулись. – Стремиться к чему-то лучшему?
– Потому что стихии существуют не для того, чтобы сделать человека более могущественным. А для того, чтобы сохранить равновесие. А мания величия разрушает всякое равновесие.
Я дернулась и повернулась, чтобы идти дальше. Лицо Нерона предстало перед моими глазами, пока я делала шаг за шагом и ускорялась, чтобы не поддаться любопытству и продолжить слушать рассказчика.
Жил ли Нерон также верой в то, что стремится к чему-то лучшему? Или боль, которую вызвала любовь к Гайе, была настолько глубокой, что Нерон хотел любой ценой помешать кому-то совершить ту же ошибку, что и он?
В кармане моей куртки почувствовалась вибрация. Тяжело дыша, я остановилась и вытащила мобильник. Уилл. Я быстро сбросила вызов. Он также оставил мне несколько сообщений. Я не удосужилась даже открыть их. Вместо этого выключила телефон и положила его обратно в карман.
К сожалению, я понятия не имела, где находится Опера. Не говоря уже о Воздушном замке. Что бы это ни было.
Я поднялась по последним ступенькам до следующей платформы и огляделась. Другой лестницы не было. Белые кафе в индустриальном стиле окружали площадь, а в центре возвышалась хромированная статуя огромной птицы, поднявшей в воздух свой открытый клюв. При ближайшем рассмотрении я увидела маленькие серебряные музыкальные ноты и нотный ключ, которые, казалось, висели над статуей.
Я подошла к женщине средних лет в деловом костюме, которая только что безуспешно пыталась подкурить сигарету. Расстроенная, она сдвинула идеально оформленные брови и бросила злобный взгляд в небо. Определенно не туристка. И не сумасшедший приверженец секты.
– Извините, не могли бы вы сказать мне, где я могу найти Оперу? Или Воздушный замок? – я и так чувствовала себя дурой, и это чувство еще усилилось, когда она раздраженно окинула меня взглядом сверху донизу.
Вместо ответа она указала локтем перед нами в сторону одного из высотных зданий.
Я не пошевелилась.
– Это Опера? Или Воздушный замок?
Она издала глубокий стон и опустила руку с сигаретой.
– Опера – это футуристическое дерьмо там, внизу. Слева от главного входа находится вход в бар.
– Бар?
– Бар на крыше. Последний писк. – Она указала на крышу многоэтажки, потом окинула меня еще одним уничтожающим взглядом. – Однако туда можно входить только совершеннолетним. И одетым соответствующим образом.
Я воздержалась от дерзких комментариев и улыбнулась.
– Благодарю. Может быть, вы могли бы подсказать мне время?
Женщина показала мне свои большие серебряные наручные часы, стрелки которых показывали 17:38. Секундой позже она повернулась ко мне спиной и продолжила бешеными движениями чиркать зажигалкой.
Если все люди в этом районе такие нервные, неудивительно, что из Нийола вышел такой засранец.
Я повернулась и направилась прямо к небоскребу. Между двумя закусочными был узкий проход, по которому на ветру взад и вперед покачивались лампочки. Я нырнула под них. В левой витрине магазина рядом с фарфоровыми чайниками громоздились пастельные пирожные, в правой – мастер суши, аккуратно расставивший свои творения на серебристом бамбуковом коврике. Они выглядели как маленькие произведения искусства, и их было жалко есть – как и сладости в соседнем магазине. Атмосфера была чистейшей воды декадентской, и беглый взгляд на клиентуру показал, что все они были деловыми женщинами.
Я тихо вздохнула, дойдя до конца переулка и очутившись перед следующей лестницей, которая на этот раз вела вниз. Она была значительно круче двух других, вдвое длиннее и заканчивалась у здания, которое, по общему признанию, как нельзя лучше подходило под описание «футуристическое дерьмо». Оно было в форме НЛО, и из его центра небоскреб взмывал вверх, как ракета. Справа и слева располагались похожие на крылья смотровые площадки, которые создавали впечатление, будто могут прийти в движение в любой момент. Тем не менее они выдерживали определенный вес, потому что на них было видно несколько движущихся человеческих точек.