Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир
Шрифт:
Руни не думала, что кто-то может нарушить ее одиночество. Резкий скрип двери заставил ее обернуться. У входа стояла сестра, Свельд. Взглянув на нее, Руни тут же отметила, что с ней что-то случилось. Расстегнутый шмиз, легкий плащ на плечах, беспорядок пшеничных волос, кое-как перехваченных лентой… Такая небрежность в одежде была ей несвойственна. Только особенный случай мог вынудить Свельд разрешить себе так к ней прийти. Взгляд лесянки невольно застыл на большом животе сестры. Нижнее платье совсем не скрывало его. Руни знала, что Свельд ждет ребенка от Орма, однако ее это
— Пусть лучше с ней, чем со мной, — иногда повторяла она про себя.
Свельд, заметив взгляд Руни, коснулась рукой живота.
— Уже скоро, — сказала она. — Очень скоро! У меня будет дочь.
— Поздравляю, — ответила Руни, еще не совсем понимая, что надобно Свельд.
— Ты не можешь! Не можешь мне помешать! Ты не смеешь опять все разрушить!
— О чем ты?
— О жизни! Скажи, ты ненавидишь меня?
Сначала Руни подумала, что сестра просто пьяна. Лихорадочный блеск карих глаз, непонятная речь, дрожь в руках наводили на мысль, что она не в себе. От привычной выдержки Свельд не осталось следа.
— Ненавижу? За что?
— Ты два года терзала его, а теперь вдруг решила “простить”? Почему? Потому что ребенка рожу ему я, а не ты? Потому что ты просто не можешь смотреть, когда рядом с тобой кто-то счастлив?
— Ты выпила? — тихо спросила ее Руни.
Свельд рассмеялась:
— Я? Нет! А тебе бы хотелось? Хотелось бы, чтобы я сделала что-то во вред своей дочери? Ты ведь завидуешь мне! Ты сама не способна родить! Ты бесплодна! Ты год жила с Ормом, и — что? Ничего! А я сразу, почти с первой ночи, понесла от него! Ты не можешь любить и завидуешь… Орм был не нужен тебе, а теперь ты решила его поманить, полагая, что ради тебя он забудет и дочь, и меня?
Свельд уже не кричала, не билась в истерике, но ее шепот почти обжигал:
— Ты не можешь любить! Ты пыталась скрыть бесчувственность маской какой-то особенной страсти к Выродку, зная, что вы с ним друг другу совсем не нужны!
— Замолчи!
— Я и так слишком долго молчала! Эрл здесь, он не умер, но ты почему-то не мчишься к нему, да и он не пылает особой любовью! Он лишь выполняет приказ!
— Замолчи, или я за себя не ручаюсь!
Лесянка не знала, сказала ли это, дала ли обычный посыл, но сдержаться уже не могла. Слова Свельд причиняли ей боль, ей хотелось унять этот гневный поток.
Неожиданно Свельд отшатнулась, вцепившись в косяк, а потом соскользнула на пол. Ее плечи вдруг задрожали, и крупные слезы полились по щекам.
— Я не знаю! Не знаю, что я говорю! Пожалей меня, Руни, хотя бы ради нее, этой девочки, что уже скоро родится! Не отнимай у нас Орма, оставь его нам… Он не нужен тебе… Ты его никогда не любила, а мы… Без него мы не сможем, не выживем… Вспомни, как в детстве мы были дружны… Мы делились мечтами и хлебом, мы верили в счастье… Уйди! Уйди прочь… В Агенор, к Ливтрасиру… А если не хочешь, уйди в лес, в наш домик… Возьми с собой все, что захочешь, но только уйди… Пожалей мою дочь, дай ей то, что она заслужила: отца и спокойную жизнь! Ты ведь сильная, Руни, ты сможешь начать все сначала, не отнимая у нас ничего! Уходи… Уходи…
Голос Свельд вдруг прервался, она
— А как же крестьяне? Не ты ли мне раньше твердила, что все они жаждут напасть, отомстить за погибших во время пожара? — беззвучно спросила Руни сестру.
Золотистая искра надежды вдруг вспыхнула теплым огнем в темно-карих глазах:
— Уходи! Мы сумеем сдержать их, заставить с нами считаться… Мы справимся! Справимся, Руни! Ты только уйди…
Непонятное чувство печали вдруг стиснуло сердце… “А мы ведь и вправду любили друг друга и верили в счастье…” — мелькнуло в мозгу.
— Я уйду. Я уйду, и уже никогда не вернусь, — повторила она. — Я должна была раньше понять: двум лесянкам не жить в одном замке… Будь счастлива, Свельд…
Сестра даже не подняла головы, когда Руни вышла из комнаты. Быстро спустившись из башни, лесянка открыла тяжелую дверь, чтобы выйти во двор. Порыв ветра, рванув подол платья, чуть не сбил ее с ног, но она удержалась.
— Я больше сюда не вернусь, — проходя через мост, облегченно подумала Руни. — Не вернусь, потому что уже не бегу! Эрл, Свельд, Орм… Уходя, я прощаю вас всех… Я желаю вам счастья! Отныне ни горечь, ни боль, ни обида не свяжут нас с вами… Я снова одна, но совсем не боюсь!
Уходя прочь, она сожалела только о кошечке. Руни хотела ее взять с собой, но зверек вдруг пропал.
— Может, это и к лучшему? В замке о ней позаботятся, а вот в лесу… Разве сможет домашняя кошечка, знавшая только тепло ковров и холод каменных плит, выжить в хижине? — грустно подумала Руни, поняв, что уже не найдет своей белой пушистой подружки.
Она шла давно… В небе стали сгущаться серые тучи, однако вместо привычной снежной крупы пополам с мелким льдом, очень часто выпадавшей в Гальдоре весной, пошел дождь. Первый дождь! Его капли потом превратились в косые холодные струи, мгновенно промочившие платье и волосы…
Руни не стала искать ни нору, ни дупло. Она впрямь была рада ему, ледяному потоку, будившему лес к новой жизни, смывавшему муки и боль, обновлявшему душу. И, глядя на робкую зелень, уже покрывавшую ветви деревьев, на свежую травку в проталинах, Руни опять ощутила, как слезы застилают глаза…
Когда Руни наконец оказалась у озера, где была хижина, тело совсем занемело от холода, но она словно потеряла чувствительность.
— Я опять дома! Я снова вернулась! — сказала она, словно кто-то мог слышать ее.
Внутри домика пахло влажными тряпкам и еще чем-то… Тлением? Плесенью? Руни не знала. В заброшенной хижине было не слишком тепло, только сухо.
— А огниво цело! — подумала Руни, взглянув на очаг, но разжечь его не было сил.
Сундук с платьями был еще цел, однако ключа при ней не было. Сбив камнем крепкий замок, Руни вынула старое платье и несколько грубых сухих одеял, сохранившихся в нем. Ей хотелось сейчас одного: спать, спать. спать…
Было глупо не взять с собой даже еды, но лесянка об этом не думала. Сделав постель из того, что нашлось в сундуке, Руни крепко закуталась в плотную ткань и легла. Очень скоро ей стало тепло, даже жарко…