Магнатъ
Шрифт:
– Из Нового Света. Там оскорбленный и его обидчик берут по винчестеру, небольшой запас патронов и заходят в лес – ну а там уж как Господь рассудит.
– Вот как? И от кого же вы подобную… подобное услышали, Николай Николаевич?
Пропустив мимо ушей отчетливый намек на слово «чушь», Шиллинг едва заметно улыбнулся:
– От его императорского высочества Михаила Александровича. Да и служители «Колизеума» об этом как-то упоминали. Мельком.
Все помолчали, признавая авторитет таких источников (вернее, источника, родившегося в августейшей семье), а затем Татищев вновь продолжил коротать время за небольшой беседой:
– Занятные
– Господа…
Шестеро секундантов расступились перед князем Агреневым, умудрившимся подобраться к офицерам практически вплотную. Пара травинок на рукаве, в руках свернутая вдвое газета и выражение лица, более подходящее для какого-нибудь бала или приема – потому что в нем проглядывала явная скука.
– …у меня есть небольшое предложение. Пока не прибыли ваши доверители…
Газета упала на землю, а в руках улыбнувшегося дуэлянта оказались небольшая серебряная фляжка и шесть маленьких стопочек из нержавеющей стали.
– Не выпить ли нам за здоровье государя императора?
Эпилог
Когда главе Военного ведомства Российской империи, генерал-адъютанту свиты его императорского величества Петру Семеновичу Ванновскому пришло высочайшее повеление-вызов в Гатчинскую резиденцию, он почти сразу понял. О чем, а вернее будет сказать – о ком именно ему придется держать отчет. И это понимание изрядно помогло ему выстоять во время державной грозы, под грозными раскатами монаршего гнева.
– Наглец!.. Он превратил дуэль в какой-то низкопробный фарс, в балаган!.. в этакий пленэр на свежем воздухе, где все дегустируют напитки и веселятся!..
С трудом удержавшись от того, чтобы не приложиться кулаком к крышке стола, массивный и изрядно располневший за последнее время царь Александр Третий перевел дух и… внезапно успокоился.
– Садитесь. Что вы можете предложить в сложившейся ситуации?
– Государь…
Присев на самый кончик стула, Ванновский тихонько кашлянул, аккуратно подбирая слова.
– …касательно горячительных напитков, имевших быть место на дуэли…
– Да знаю я! Все знаю. Ваш князь Агренев угостил своих и чужих секундантов прихваченным с собой коньяком – и попробовали бы они отказаться выпить за мое здоровье! Я спрашивал вас об ином!..
Видя, что военный министр не вполне понимает, что от него требуется, самодержец Всероссийский милостиво уточнил:
– В Преображенском полку, а также и в некоторой части общества – как вы несомненно знаете, – царят определенные настроения…
Действительно, исход двойной дуэли, против ожидания, ничуть не утихомирил вражду между старейшим полком лейб-гвардии и единственным в империи оружейным магнатом, а лишь перевел ее на более высокий уровень. Слишком уж звонкая оплеуха получилась, слишком уж убедительной оказалась победа гражданского штафирки над блестящими офицерами – делая слова князя Агренева о боевых качествах «преображенцев» похожими на чистую правду. Как такое стерпеть наследникам и представителям знатнейших фамилий империи? Смешки и скрытые издевки офицеров других полков, шепотки прекрасных дам, участливые вопросы родни?.. Пока их от нового картеля останавливал только прямой запрет командиров и (в большей степени) та легкость, с которой «сестрорецкий затворник» отправил на тот свет далеко не худшего рубаку. Впрочем, получить пулю в правое плечо и запястье, по примеру оставшихся живыми дуэлянтов, – тоже прельщало мало. Потому как служить те офицеры более не смогут; чашку кофе или шляпу поднять еще получится, а вот револьвер или шашку…
– Государь, для остужения излишне горячих голов в полку осмелюсь предложить устроить интенсивные учения. С обязательным марш-броском на полсотни верст, ночными тревогами, практическими стрельбами и отражением внезапных атак.
– Хм.
Мысль немного погонять свою гвардию в поле императору вполне понравилась – особенно тем, что была созвучна его собственным мыслям. Заодно и его наследник хлебнет настоящих тягот воинской службы – и хоть ненадолго, да перестанет доставать родителей с этой своей Аликс!..
– Перед этим было бы желательно напомнить господам офицерам об истории, приключившейся с Семеновским полком в одна тысяча восемьсот двадцатом [86] . И выразить высочайшее неудовольствие столь низкой боевой подготовкой.
– Хм?..
Воодушевленный явными интонациями одобрения, военный министр энергично продолжил:
– Что касается князя Агренева…
Монарх откинулся на спинку стула (отчего тот жалобно скрипнул) и вполголоса определил вектор дальнейших предложений:
86
Тогдашний командир полка Ф. Шварц так замучил солдат и офицеров своей патологической жестокостью, рукоприкладством и строевой подготовкой во внеурочное время, что те подали на него жалобу вышестоящим чинам. Которые в результате короткого разбирательства разогнали солдат и офицеров по обычным пехотным полкам, а новый лейб-гвардии Семеновский полк набрали из армейских гренадер.
– Его надо убрать из столицы до тех пор, пока все страсти не улягутся. И так, чтобы новые вызовы ни ему, ни с его стороны были бы невозможны. Хватит и того, что он лишил меня пятерых хороших офицеров!
– Тогда запрет на проживание? [87]
Поняв, что он двигается в верном направлении, Петр Семенович предположил:
– Сроком как раз до окончания модернизации казенных оружейных заводов?.. Да, определенно. А чтобы с гарантией, его надо услать на Дальний Восток. Заверяю вас, государь, переустройство казенных оружейных заводов от этого никак не пострадает.
87
Вид наказания для аристократов, когда им запрещалось жить в столице. Посещать ее было можно, но вот ночевать – только за пределами города…
Совершенно успокоившийся император невесело покачал головой:
– Услать такого занозу было бы неплохо – вот только у вашего протеже оказалось на диво много заступников.
Вспомнив, какая вереница посетителей у него побывала, бородатый великан страдальчески поморщился: почти все молодое поколение великих князей, кое-какие командиры гвардейских полков, начальник Главного инженерного управления, министр финансов, товарищ министра внутренних дел, начальник Морского ведомства… Даже туда со своим гренитом и телефонами пролез, паршивец! Но хуже всего было слушать супругу и младшего сына – им ведь просто так не откажешь.