Магнат
Шрифт:
— Я помню, что говорил, Брук, и я готов, но мне нужно время, сейчас целое гнездо гремучих змей пытается раскопать твою историю, и я смогу обезопасить тебя, забрав с собой обратно в город, где у меня есть средства и ресурсы, удерживать их, мать твою, как можно дальше от тебя.
— Это не навсегда, Калеб, ты понимать? Я поеду на некоторое время только из-за соображений безопасности. Я не буду постоянно жить с тобой в Бостоне. Хотела бы я ради тебя, потому что твой дом и работа там. Но я знаю, что не смогу. Мне трудно объяснить, но мне н-н-необходимо жить здесь, на острове. — Я вздрогнула и выдохнула,
— Я понимаю, детка,— спокойно ответил он.
— Понимаешь?
— Да. Я понимаю, что тебе необходимо, потому что люблю тебя и хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Мы можем жить на острове, если в городе тебе не нравится. Мне собственно без разницы, я могу прилетать и улетать за несколько минут на чоппере, но… и это одна огромная задница, я не могу решить это в одночасье. Для этого нужно время, чтобы у нас здесь было подходящее место, охраняемое и особенно с ограниченным доступом идиотов, которые захотят приблизиться к тебе.
Я кивнула ему в грудь, вдыхая запах его одеколона, который помогал мне прийти в себя от перегрузки эмоций.
— Спасибо. Прости, что столько доставляю тебе проблем. Я хотела бы чтобы все было по-другому, но мои желания не меняют того, как сильно я люблю тебя. — Его слова заставили меня полюбить его еще больше, если честно. Он не пытался заставить пойти на его требования, просто принять изменившуюся ситуацию в нашей жизни, связанную с нашей безопасностью и моей потребностью. «Я понимаю, что тебе необходимо, потому что люблю тебя и хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься». Моей маме отец никогда такого не говорил.
Он вздохнул, и я почувствовала, как будто это был его вздох облегчения. Я уже научилась считывать его язык тела.
— Ты даже не представляешь, насколько мне необходимо было услышать эти слова от тебя, детка. — Да. Я была права. — И я не хочу, чтобы ты стала другой… ни за что. Будь такой, какая ты есть и ни о чем не сожалей.
— Несмотря на всю эту передрягу, факт остается фактом — ты замечательный человек. Я до конца так и не понимаю, почему ты до сих пор от меня не сбежал. Ты остался со мной, признался в любви, пообещал жить здесь в моем коттедже и у меня такое чувство, словно это сон наяву. Это не может быть реальностью.
— Это как раз реально, Брук. Все реально.
После нескольких минут молчания он спросил:
— Готова?
— Готова, — соврала я.
Пока я везла нас на вертолетную площадку, размышляла над нашей ситуацией. Я понимала, что пройти ее мне будет не легко, особенно постоянно видеть себя в новостях и в сплетнях журналов, и я поклялась себе их не читать. Но сама мысль, что кто-то будет писать о моей личной жизни, скручивала мне живот. Вопрос с папарацци будет довольно трудным для меня, чтобы я смогла его пережить. Мне хотелось выдержать и выйти с достоинством, мне не хотелось, чтобы Калеб слишком об этом переживал, но я не могла отрицать, что в моем сердце поселилось беспокойство.
Я сама не знала, достаточно ли я окрепла и набралась сил, чтобы выйти из этого дерьма невредимой… думаю мне предстоит это выяснить.
Чем ближе мы подходили к площадке недалеко от дома Лукаса, тем больше я понимала на какие уступки пошел Калеб ради меня, чтобы проводить выходные со
Пилот Калеба был огромный бывший военный по имени Спенс. Он был немногословен, но Спенс был надежен, как гора. Он всегда поджидал нас у вертолетной площадки, так же, как и сейчас. Двигатели уже работали, я припарковалась и закрыла дверь Вуди. Калеб помог мне преодолеть дикий ветер от пропеллера и усадил меня в кресло.
Он пристегнул меня, я наблюдала, как он внимательно застегивал вокруг меня ремень безопасности, проверив замок несколько раз. Своего рода метафора, именно это он пытался сделать и в жизни, обезопасить. Я полностью доверилась ему.
Он быстро чмокнул меня, прежде чем пристегнуться самому. Казалось, что у Калеба не было никаких сомнений на этот счет, и мне нравилось, что он был так уверен по жизни. Его уверенность очень важна была для нас обеих сейчас, потому что у меня самой столько уверенности не было.
Пришло время лицом к лицу встретиться с моей новой жизнью, в центре которой я оказалась, при повышенном внимании общественности, и не важно насколько я презирала эту идею. Сейчас я была с Калебоми это главное. Со всем остальным можно будет разобраться и потом.
Время, чтобы я смогла обдумать свое новое положение, было мизерным.
Через несколько минут, а точнее через пятнадцать, Спенс совершил посадку на крышу здания Blackstone Global Enterprises в деловом центре Бостона.
Глава 26
Калеб
— Калеб, ты же не серьезно с этой девушкой. Она незаконнорожденная внучка нашей бывшей домохозяйки, ради всего святого. — Моя мать стояла в моем кабинете, в своих доспехах от Prada и Gucci, пытаясь своим неодобрением Брук повлиять на меня. Помешательство было единственным объяснением психического состояния моей матери в данный момент.
— Уверяю тебя, я абсолютно серьезен по отношению к Брук, и для записи, она внучка твоей снохи, которая теперь замужем за моим очень богатым дядей. И еще одна новость для тебя, мама, мы же живем не в пятидесятые, когда все так заботились о родословной. Такой аспект как внебрачный ребенок не имеет большого веса, когда есть деньги, чтобы повлиять на него… мое состояние и Германа должно быть достаточно, чтобы сгладить любые оскорбленные чувства. — Это был вызов, чтобы сдерживать мои прохладные с ней отношения. Она выждала три дня, после новости на первых страницах, прежде чем снизойти до меня, бросив свои два цента по поводу Брук. Я совсем не нуждался в данный момент в ее заднице, поскольку отбивался от безжалостной прессы, сражавшейся за объедки, как гиены над трупами. Это было утомительно.