Магнат
Шрифт:
— Что случилось?
Рене глубоко вздохнула.
— Я действительно не должна рассказывать тебе об этом.
— Скажи мне. — Мне нужно было знать всю оставшуюся историю, словно от этого зависел мой следующий вдох.
Ее взгляд взметнулся к потолку, а затем снова ко мне, и она позволила своему голосу звучать чуть громче шепота.
— Она загнала всех фермеров на территорию Вайнмонтов, вооружила их и направила на плантацию Роз. Через несколько часов плантация была сожжена дотла. Поля обуглены. Рабочие убиты. Господин Роз все время был там. Он
— Почему ты рассказываешь мне это сейчас? — Я не могла сдержать гнев в своем голосе. Она скрывала гораздо больше информации, но выдавала ее по чайной ложечке, и я чувствовала голод уже спустя несколько секунд после каждой порции.
— Потому что я видела, как мистер Синклер смотрит на тебя. Видела, каким он был в течение двух недель, когда тебя не было. Он нуждается в тебе, Стелла. Больше, чем когда-либо в ком-либо нуждался. Я думаю... Надеюсь, — она сбивчиво подбирала слова. — Я надеюсь, что ты можешь стать той единственной вещью между ним и его вечным сожалением. Я не была достаточно сильна, чтобы спасти Ребекку. Но ты другая. — Слеза скатилась по ее щеке, застыв у маленькой ямочки у рта, прежде чем упасть на пол.
— Ты хочешь, чтобы я спасла его? — Я не могла заставить свой мозг понять смесь стокгольмского синдрома и откровенного испорченного безумия, сказанного ею только что. — Я его пленница, игрушка, муравей, на котором он любит использовать свое увеличительное стекло. У меня нет силы спасти себя, не говоря уже о нем. Какие бы чувства он ко мне ни питал, ничто не сравнится с темнотой внутри него. Ты ее видела.
— Видела, — она посмотрела на меня. — Но он не единственный с темнотой в душе, Стелла. Она есть у всех нас.
Я закрыла глаза и погрузилась под воду, на этот раз пресыщенная информацией. Я больше не хотела думать о маленьком Синклере, о том, как он испугался, какой ужас его охватил от насилия, несомненно, увиденного им. Мне нужно было подумать о себе. Неважно, каких правил он придерживался сейчас. Дело в том, что он всегда мог отпустить меня, если бы захотел. Мог оставить моего отца в покое. Отвернуться от всего Приобретения. Он оставался в нем, лишь для того, чтобы пожинать плоды и преимущества системы, построенной на тьме, на самых гнусных порывах человеческой натуры. Он становился частью этого, добровольно принимая участие.
Нет, мне не спасти его. Я отказывалась. Но я бы спасла себя.
Когда я вынырнула из воды, Рене не было.
Отмокнув так долго, как могла в горячей воде, я встала и переоделась в новую пижаму, которую нашла в моем комоде. Рене не скучала во время моего отсутствия — шкаф был полон новой одежды, а комод забит ею под завязку. Я ела в своей комнате тем вечером, не желая трапезничать с кланом Вайнмонтов. Выбирала вкусные кусочки своего жареного цыпленка с овощами, которого принесла Рене, пока в мою дверь не постучали.
Поправив майку, я натянула одеяло поверх своих шорт.
— Войдите.
Ко мне заглянула белесая копна волос.
— Привет.
— И тебе привет, — я улыбнулась, обрадовавшись Тедди. Из всех братьев Вайнмонт он был самым настоящим. Тедди четко показывал свои мотивы, словно колокол, и его мальчишеские манеры расположили меня к нему, хотя он был всего лишь на несколько лет моложе меня.
Он вошел и закрыл за собой дверь, прежде чем упасть на изножье моей кровати.
— Слышал кое-что о Кубе. Ты в порядке?
Я отставила свою тарелку на тумбочку и подняла колени.
— На минуту не все оказалось приятным, но я в безопасности.
— Да, Син выглядит не очень. С ним сейчас доктор Ярбро. Но Син сказал, что ты позаботилась о нем? Я имею в виду, степлер и не только.
Я кивнула, вспомнив, как Вайнмонт наблюдал за мной, когда я опустилась перед ним на колени, очищая его раны.
— Да.
— Почему? — Он наклонил голову, поэтому я смогла проследить линию его сильной челюсти.
Это был непростой вопрос, и у меня не было легкого ответа.
— Ему нужна была помощь.
— Но зачем тебе помогать ему после того, как он... — Тедди взглянул на мое плечо, как будто видел там следы кнута.
Я пожала плечами.
— Не знаю.
Он провел пальцем по шву на одеяле у изножья моей постели.
— Кажется, я знаю, почему.
— Просвети.
Он встретил мой взгляд, его карие глаза были полны застенчивости.
— Думаю, что это то же самое, что я чувствую к Лауре. Типа, ты сделала бы что угодно для этого человека, даже если злишься на него или даже если он сделал что-то ужасное.
Я наклонила голову в сторону.
— Ты говоришь о любви?
Он пожал плечами, его длинные руки поднялись и упали вниз.
— Полагаю, да. Не знаю. Я никогда не был влюблен. Просто знаю, что если кто-то причинит ей боль, я заставлю его заплатить, а затем сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей. В этом есть смысл?
— Есть. Для тебя и Лауры.
— Но не для тебя и Сина?
Я вздохнула и откинулась на подушки.
— Думаю, что все, что есть между мной и твоим братом, намного сложнее, чем то, что ты описал. И думаю, ты знаешь, почему.
— Из-за Приобретения? — Он продолжал прослеживать один и тот же узор швов снова и снова, его указательный палец двигался в своем собственном молчаливом ритме.
— Да. — В какой-то другой жизни, возможно, могла бы жить любовь. Могла бы, если бы Вайнмонт не родился в его роли, а я не родилась в своей. Но как бы то ни было, у нас не было будущего, а наше прошлое в лучшем случае было затянутой мутной пеленой.
— Я просто хочу...
— Чего?
Он покачал головой и встал.
— Я позволю тебе вернуться к твоему ужину. Как только услышал, что ты вернулась, захотел прийти поздороваться, и сказать, что соскучился. И спасибо, что позаботились о Сине, когда он в этом нуждался.