Магнитная буря

Коллектив авторов

– Это что-нибудь значит для тебя? – Его голос был напряжен от волнения.

Мистер Штетцль прочитал абзац и медленно покачал головой.

– Кто захотел бы сохранить насекомых на неопределенный срок? Я просто ненавижу их, – и Эбен почесал спину, как будто само предложение вернуло неприятные воспоминания.

Мистер Фосдик терпеливо улыбнулся.

– У тебя недостаточно воображения, Эбен. – Он наклонился вперед и прошептал: – Что бы вы сказали о самом принципе?

Гсподин Штетцль не смог понять значение вопроса.

– Я не знаю ни одного предпринимателя по насекомым. Конечно, в больших городах

есть люди, которые занимаются их истреблением…

– Но я имею в виду людей! Сохраняем мертвых! Красивая серебряная статуя Эбен безнадежно покачал головой.

– Я просто не могу тебя понять.

Мистер Фосдик откинулся на спинку стула. Он долго смотрел на своего брата-бездельника, затем выпрямился и обрисовал в общих чертах свою схему.

– Гляди, Эбен, – начал он. – Если насекомые могут быть покрыты медью, то и люди могут быть покрыты медью. И если человек может быть покрыт металлом, его или ее можно сохранить на неопределенный срок – и с абсолютной точностью в отношении лица и формы. Возьмите старые египетские мумии. Во что они ныне превратились? Это просто иссохшие оболочки, которые не похожи ни на что. Но предположим, что эти тела были гальванизированы? Да они просто были бы статуями самих себя.

Мистер Штетцль кивнул.

– Я начинаю понимать, – сказал он.

– Слушай. Мы просто сделали бы каждый труп своим собственным памятником. Установите памятник на дешевом бетонном основании и поставьте его на кладбище. Ни рытья могил, ни гроба, ни надгробья – ничего, кроме самого памятника. Подумай о экономии! Трупы можно покрывать медью за три доллара за штуку. Мы можем получить пятьдесят или даже сто. Ежегодно более полутора миллионов смертей только в этой стране. Предположим, мы получили прибыль всего в десять долларов за штуку. Общая сумма для Соединенных Штатов составляет пятнадцать миллионов в год. Добавьте к этому прибыль на проведение семи миллионов похорон по всему балансу цивилизованного мира. Вы можете представить? Почему, Эбен, сотня тысяч в день – ничто!

Мистер Штетцль застыл как в трансе.

– Невероятно, – прошептал он.

Мистер Фосдик улыбнулся.

– Причем я еще не начал. На самом деле прибыль за одну работу «Международной корпорации гальванического погребения» – так будет называться концерн – будет минимум пятьдесят долларов, а не десять. И даже больше. Слушай. Только более дешевые сорта трупов будут отделаны медью. Большинство будет никелированным; серебро будет использоваться для тех, кто принадлежал среднему классу; и золото для аристократов.

Владелец мясокомбината потерял дар речи.

– И подумайте, каким красивым местом будут новые кладбища на рассвете солнечного утра. Медные, никелевые, серебряные и золотые статуи все разбросаны вокруг. Красота! Вероятно, они стали бы парками развлечений!

Мистер Фосдик мягко барабанил пальцами по подлокотнику кресла, пока он позволил этой идее развернуться в уме.

– Я подумал о великолепной новой детали, – неожиданно сказал господин Штетцль. – Неплохо было сделать так, чтобы в статуе где-то смонтировали фонограф с цилиндром «последних слов», или песней, или рассказом, – вы помните, как Клем Титус, который уже умер и ушел, обычно повторял каждый раз, когда напивался. «До свидания, Джим. Возьми себя в руки». Ну, это идея. Потянув за ниточку, фонограф

разматывает все, что было характерно для покойного. Старик Фишер ругал администрацию.

– Я думаю, что это будет недостойно, – прервал мистер Фосдик. – Тысячи фонографов, работающих на полную мощность – песни, декламации, речи и так далее! Да ведь там будет шум, как на Кони-Айленд!

Энтузиазм от новой идеи медленно исчез с лица мистера Штетцля, и он притих.

– Ну, – протянул он, после нескольких минут молчания. – Когда попробуем?

– Как только мы сможем получить труп.

– Должны ли мы ждать? За пять лет в Уиффлвиле не было ни одной смерти.

Мистер Фосдик не думал об этом. На мгновение его мечта была разбита вдребезги, а затем с изобретательностью истинного изобретателя он придумал способ преодолеть трудности.

– Нет, – объявил он. – Мы не будем ждать. Мы попробуем эту схему на живом человеке – на вас.

Мистер Штетцль побледнел.

– Я бы не хотел, – слабо запротестовал он. – Я слишком толстый и не очень хорошо выгляжу.

– Первой статуей будте вы, – заявил мистер Фосдик. – Брат мой, это будет честью!

– Но я не хочу, чтобы мои уши, глаза и нос закрылись слоем осажденного медного покрытия, – возразил Эбен.

Еще раз находчивый ум мистера Фосдика пришел на помощь:

– Вас покроем только от шеи вниз.

Спасения не было. Мистер Фосдик был непреклонен, и господин Штетцль с большой неохотой наконец согласился принять участие в эксперименте.

– Завтра, бальзамирующая ванна – ванна для гальванического покрытия, я должен сказать, – будет готова, – сказал мистер Фосдик.

Эксперимент

ДЕРЕВЯННОЕ КОРЫТО-КОРМУШКА, заимствованная для случая у борова Джаспера Уилкокса, содержала раствор сульфата меди. Телеграфная компания через агентство «Хай Скраггс», местного оператора, одолжила батареи. Моисей Гальблат выдал кусок медного лома для анода, учитывая сумму в четыре доллара и восемнадцать центов.

Все было готово, и по тихой команде главного инженера «Международной корпорации гальванического погребения» господин Штетцль быстро избавился от своей одежды и помог господину Фосдику, который быстро начал пудрить его округлую форму графитом.

– Я выгляжу как негр, я… Надеюсь, все пройдет хорошо, – с сомнением заметил мистер Штетцль.

– Безусловно. Это всего лишь немного мыла и воды, – сказал изобретатель, улыбаясь, когда он поймал собственное искаженное отражение на сильно отполированной поверхности живота господина Штетцля. – Конечно. В этом нет сомнений.

Мистеру Фосдику потребовалось всего несколько минут, чтобы поставить мистера Штетцля в ванну.

– Вы будете представлять Крылатого Меркурия, один из лучших образцов древнегреческого искусства, – сказал господин Фосдик, расставив ноги и руки так, как он видел их на иллюстрации в конце словаря. – Я могу сделать несколько маленьких крыльев и потом припаять их к лодыжкам.

Мистер Штетцль, погруженный в раствор, не стал комментировать.

– А теперь, – сказал мистер Фосдик, – я просто запру вас в магазине на час, пока выйду и починю дверной звонок вдовы Джонсона, вставлю стекло в окно у Сэма Хортона и принесу в починку зонтик Лема Хантера. Займусь мелочевкой…