Магнитная буря
Шрифт:
– Попробуем телефон, – пробормотал Рифтгофен. Он должен был сообщить об этом странном происшествии. Ни секунда, должно быть потеряно. Он наконец осознал, что случилось нечто-то важное. Он пересек аэродром, побив многократно все рекорды скорости. Пыхтя, он подскочил к телефону, крутанул ручку несколько раз, схватил приемник и одновременно проревел в мундштук телефона:
– Алло, алло… – но день, видимо, не задался. Динамик отлетел от уха, издав грохот, который почти разрывал его барабанную перепонку. Фон Рифтгофен сделал глупую гримасу, зажав ухо рукой. Осторожно он приблизил к уху динамик.
Держа его в нескольких дюймах от другого уха, он прислушался. Все было тихо. Механически он открыл крышку приемника и посмотрел
На радиостанции
РАЗБИВ ЗЛОСЧАСТНЫЙ ТЕЛЕФОННЫЙ аппарат о стену, фон Рихтгофен мягко опустился на стул.
Потом встал и вышел. Он должен связаться со своим генералом любой ценой. Дело становилось слишком серьезным. Ах… У него был полевой телеграф, расположенный в другом конце здания. Фон Рихтгофен помчался туда со всех ног. Он открыл дверь небольшого офиса, и одного взгляда оказалось достаточно. Молодой телеграфист сидел удрученно в углу, с безмолвным ужасом в глазах. Длинные фиолетовые искры метались по столу. Невозможно было послать или получить телеграмму в таких условиях… Ах!..
– Черт побери! – пробормотал барон. – Почему я не думал об этом прежде. Конечно, радио должно работать! Ха, ха, ха, нет никаких проводов в беспроволочном телеграфе!
Радиостанция находилась на расстоянии в более чем один километр. Фон Рихтгофен знал это хорошо, поскольку пролетал над ней много раз. Попасть туда быстро, вот в чем был вопрос. Штаб находился по крайней мере на восемь километров дальше, и фон Рихтгофен знал, что не сможет преодолеть то расстояние пешком достаточно быстро. Ах да, можно поискать лошадь где-нибудь поблизости. Неподалеку была расквартирована кавалерия, и пока молодой авиатор шел туда, он не мог не заметить, что все, кого бы он ни встретил, были встревожены. Мужчины шептали что-то себе под нос. Тревога была явно написана на их лицах – страх перед неизвестным.
Наконец фон Рихтгофен вскочил в седло и поскакал в направлении полевой радиостанции. Вскоре он увидел антенны с пляшущими на них огоньками.
– Слава богу! По крайней мере радиостанция работает! – воскликнул фон Рихтгофен, спешиваясь. Так уж вышло, что фон Рихтгофен был опытным радистом перед вой-ной и хорошо знал, как послать и получить сообщения.
Он подбежал к фургону, который перевозил аппарат рации, и безапелляционно потребовал от оператора уступить ему место у аппарата.
– Но, герр лейтнант… – попытался возражать радист.
– Молчать! – проревел фон Рихтгофен, нацепив наушники.
И радио тоже
ФОН РИХТГОФЕН НАЖАЛ ключ импульсивно и отметил с мрачным удовлетворением, что громкая синяя искра весело сверкнула на электродах.
Когда он отстучал сообщение, он задался вопросом о том, почему на станции используется такое допотопное оборудование. Все должно быть довольно плохо, раз правительство должно экономить даже несколько жалких фунтов меди, необходимых для бесшумного безыскрового аппарата.
Но ответить себе ас кайзера не успел, поскольку механически перебросил переключатель от положения «отправка» до «получения».
Адский грохот и вой в наушниках оглушил его, заставив сорвать их с себя и в изнеможении рухнуть в кресло.
Он был жалким зрелищем, человек ХХ века, отброшенный назад на сто лет. Его взгляд уткнулся в мертвую железную дорогу. Никаких поездов. Как поезд мог переместиться без телеграфа? Катастрофы должны случиться сотнями и тысячами. Он повернулся к радиооператору, который пока еще не осознал ситуацию в целом.
– Это все северное сияние, да, герр лейтнант? – предположил он, несомненно решив, что явление было обычной формой северного полярного сияния, другими словами, магнитной бурей, которая скоро закончится.
– Тупая скотина… – прорычал герр лейтнант, который к этому времени все понял. Он был прав, поскольку, в то время как он говорил, до его ушей уже доносился унылый рев, звук, который он слышал однажды, в 1914-м, когда немцы бежали в районе Марны.
Паника охватила его. Да, звук было ни с чем не перепутать. Немецкая армия превратилась в охваченную паникой толпу, толпу, которая бежала, сметая все на своем пути.
Распространение слухов среди немцев. Поражение
С БЫСТРОТОЙ МОЛНИИ новости распространились по всему фронту. Солдаты ужаснулись. Не работали ни радио, ни телефон, ни телеграф. Командование было отрезано от войск. Связи не было!
Поскольку то, что произошло с фон Рихтгофеном тем утром, произошло в крупном масштабе не только вдоль всего фронта, но и на всей территории Германии! Каждый поезд, каждый трамвай, каждый электродвигатель или динамо, каждый телефон, каждый телеграф были выведены из строя. Одним ударом Германия была отброшена назад, во времена Наполеона. Вся современная промышленность, каждое средство передвижения – кроме гужевых транспортных средств – стали бесполезны. Линия фронта рухнула, войска охватила паника, и на пятнадцатый день вся немецкая армия откатилась за Рейн. Победоносные войска Союзников теснили бегущие орды.
И это, должно быть, была горькая пилюля для немецкого верховного командования. Они видели, что союзнические самолеты реют в небе и что союзники преспокойно используют автомобили и поезда по ту сторону линии фронта. Но никакой немецкий самолет не мог оторваться от земли, ни один немецкий автомобиль не заводился. Та таинственная сила, очевидно, была направлена только против немцев и была безопасна для союзнических войск. И при этом немцы не знали, что вызвало их поражение.
Я не могу, даже сейчас, обнародовать полное изложение схемы, как немцев наконец загнали за Рейн. Это, конечно, военная тайна. Но мне разрешено набросать схему того, что произошло тем незабываемым утром, когда немецкая армия была отброшена назад в средневековье.
В лаборатории Тесла
СНАЧАЛА МЫ ДОЛЖНЫ вернуться в лабораторию Тесла еще раз, в тот самый вечер, когда «Почемучка» Спаркс сокрушил самого гения и двух военных своей идеей. Вот примерно что сказал Спаркс:
– Мистер Тесла! В 1898, в то время когда вы проводили свои исторические высокочастотные эксперименты в Колорадо с 300-киловаттовым генератором, тогда вы получили искры 100 футов в длину. Шум этих искр был похож на ревущую Ниагару, и эти разряды были самыми большими и самые замечательными, произведенными человеком по сей день. Тогда катушка вашего генератора была 51 фут в диаметре, в то время как вы использовали силу тока в 1100 ампер. Напряжение, вероятно, было более чем 20 миллионов вольт. В вашей книге, «Высокочастотные токи», среди прочего вы заявляете, что ток, который вы произвели посредством этого мощного электрического генератора, был столь потрясающим, что его эффект чувствовался на расстоянии в 13 миль. И хотя не было никаких проводов между вашей лабораторией и «Электрический свет и ток Колорадо-инкорпорейтед», отдаленной на пять миль, ваша беспроводная энергия сожгла несколько обмоток больших генераторов динамо направленной индукцией, посланной с большого расстояния от вашего высокочастотного генератора. Впоследствии вы устроили такое же опустошение, спалив динамо-машины «Световой компании». В итоге вам пришлось прекратить свои эксперименты, хотя вы находились на расстоянии более чем пяти миль от станции, дающей ток сетям освещения. Но если в 1898, двадцать лет назад, вы могли бы сделать это, почему, ПОЧЕМУ не можем сделать шаг вперед в 1918-м, когда у нас есть значительно более мощные генераторы и лучшее оборудование? Если вы можете сжечь обмотки динамо-машин в радиусе 13 миль 300 киловаттами, почему мы не можем сжечь все обмотки в радиусе 500 миль или больше?