Маго, графиня Артуа
Шрифт:
Пользуясь поддержкой народа и духовенства, интересы которых они пытались защищать, дворяне постепенно организовались. Они объединились в конфедерации, одна из которых объединяла Вермандуа, Бовези и Артуа, а другая — Шампань, Бургундию и Форез. Смерть Филиппа IV Красивого 29 ноября 1314 года укрепила решимость мятежников, которые были намерены перевернуть страницу горького для них правления, и 1 декабря 1314 года все лиги принесли союзную клятву [206] , а мятеж распространился на Овернь, Лангедок, Бретань и Нормандию. Людовик X, старший сын Филиппа и новый король Франции, должен был срочно умиротворить дворянство королевства. Он выбрал путь переговоров и весной 1315 года издал для дворян ряд ордонансов, в которых подтвердил некоторые их привилегии: власть королевских офицеров была ограничена, а частные войны и судебные поединки разрешены [207] .
206
Notices et extraits de documents inedits relatifs a l'histoire de France sous Philippe le Bel, E. Boutaric (ed.), Paris, Impr. imperiale, 1861, n° XLIII, p. 143–146; A. Artonne, Le Mouvement de 1314…, PJ n° 23, p. 204–220.
207
19 марта Нормандия первой получила хартию от Людовика X. В апреле Лангедок, а затем и Бургундия получили от короля свои хартии. После 15 мая три хартии подряд
О деятельности Маго в этот период известно очень мало. Похоже, она была озабочена будущим своей дочери Жанны, которой она регулярно писала в Дурдан [208] . Она не изменила своим привычкам, оставаясь в Конфлане в начале ноября, а затем вернулась в Эден. Там она и узнала о смерти короля. Маго не присутствовала на похоронах и приехала в столицу только 17 декабря. Графиня все еще находилась там 2 февраля 1315 года и это длительное пребывание в Париже было необходимо в этот период политических перемен и мы точно не знаем когда оно закончилось. Маго должна была находиться при дворе, где наступало время для сведения счетов и интриг. Смерть Филиппа IV возбудила аппетиты знати и некоторые принцы во главе с братом покойного короля, Карлом де Валуа (1270–1325), пытались продвинуть своих людей в королевские учреждения за счет слуг предыдущего правления, которых обвиняли в бедствиях, поразивших королевство. Среди них был Ангерран де Мариньи (ок. 1260–1315), с которым Маго поддерживал очень тесные связи. Камердинер Филиппа Красивого, то есть ответственный за личные апартаменты короля [209] , он вел регулярную переписку с графиней Артуа. Он также защищал интересы Маго против Роберта, лично утвердив документ от 9 октября 1309 года о подтверждении ее владением Артуа. В обмен графиня преподнесла ему множество подарков, включая пошлины с рынка, который она основала специально для него в 1311 году [210] . Когда весной 1315 года Ангерран, обвиненный в плохом управлении, был арестован и после быстрого суда повешен, 30 апреля того же года, Маго потеряла одного из своих главных сторонников в королевском Совете. С другой стороны, возвращение Жанны к мужу было победой графини, тем более что граф Пуатье теперь был первым в очереди наследования трона, ведь в 1314 году Людовик X все еще не имел потомков мужского пола. Маго очень заботилась об отношениях со своим зятем, принимая его в своем парижском отеле и преподнося ему небольшие подарки, такие как ястреб-перепелятник, купленный для него зимой 1314 года [211] .
208
3, 17, 25 ноября; 6, 12, 21 и 24 декабря 1314 года (AD Pas-de-Calais, A 329, fol. 15v°–18v°).
209
J. Favier, Un conseiller de Philippe le Bel…, op. cit., p. 113–120.
210
Cartulaire et actes d'Enguerrand de Marigny, J. Favier (ed.), Bibliotheque nationale, Paris, 1965, p. 261–262.
211
3, 17, 25 ноября; 6, 12, 21 и 24 декабря 1314 года (AD Pas-de-Calais, A 329, fol. 15v°–18v°).
Пока Маго трудилась над восстановлением своих связей при дворе, она мало внимания уделяла мятежу дворянства в Артуа. Надо сказать, что поначалу она казалась беспечной, поскольку именно королю дворяне Артуа адресовали свои требования. Но король не собирался вмешиваться в дела апанажа, над которым Маго имела полный суверенитет. Поэтому мятежники, не получившие весной 1315 года удовлетворения от короля, обратились с требованиями к графине Артуа. Это стало началом борьбы, которая продолжалась четыре долгих года [212] .
212
Факты известны благодаря обилию доступных источников: помимо многочисленных актов, хранящихся в архивах департамента Па-де-Кале и национальных архивах, об этом событии рассказывают несколько хроник. Наиболее точными являются Древние хроники Фландрии (Anciennes chroniques de Flandre, ed. N. de Wailly, in Recueil des historiens des Gaules et de la France, tome 22, 1865, p. 402–403 et 408–412), но артуасские дела также упоминаются в анонимной Chronique parisienne с 1316 по 1339 год. См. A. Hellot, "Chronique parisienne anonyme de 1316 a 1339, precedee d'additions a la chronique francaise dite de Guillaume de Nangis (1206–1316)", Memoires de la societe de l'Histoire de Paris, t. 11, 1884, p. 23–25, et les Grandes Chroniques de France, p. 331, 335, 341, 342.
Маго, дворянство, король
Во главе мятежников в Артуа стояли влиятельные в графстве люди, в частности, барон из графства Булонь Жан де Фьенн, сеньор Тенгри и Рюмингем, шателен Бурбура [213] . На его стороне выступили Ферри де Пиквиньи, сеньор де Айи-сюр-Сом и де Виллер-Фокон, и два его брата, принадлежавшие к роду видамов Амьена. Видам был очень престижной должностью, он командовал войсками епископа Амьенского, и на протяжении нескольких поколений она принадлежала сеньорам де Пиквиньи. [214] . Жерар Кьере, сенешаль Ажене, и его братья также поддержали мятежников. Они были членами пикардийской семьи, родом из Вимё, которая поставляла каноников в капитул Амьенского собора [215] . Эти знатные люди королевства, объединенные семейными узами и клиентурой, близкие к высшим кругам власти, привлекли на свою сторону большую часть дворянства Артуа, а также баронов из соседних графств, и только фламандская часть апанажа осталась верна Маго.
213
Жан был женат на Изабелла Фландрской, дочери Ги де Дампьера, графа Фландрии. Его сын, Роберт или Моро де Фьенн, взятый вместе с ним в плен в замке Тенгри в 1320 году, в 1356 году стал коннетаблем Франции.
214
Ферри де Пиквиньи был сыном Жана де Пиквиньи, видама Амьена, и Маргариты де Бомец, дочери сеньора де Бапом. Он присутствовал при разграблении замка Эден, был заключен в тюрьму Филиппом V, бежал и потерял все свои владения. Ферри вновь попал в фавор при Филиппе VI, который назначил его магистром запросов королевского Отеля, вернул ему все его имущество в 1329 году и сделал ему несколько подарков в награду за его заслуги в 1339 году.
Также упоминаются его братья Жерар де Пиквиньи, сеньор Бержикур, и Гийом де Пиквиньи, каноник Амьена. Его старший брат, Рено, сеньор де Пиквиньи и видам в Амьене, был вторым мужем Жанны, дочери Жана де Бриенна, графа д'Э. Таким образом, Пиквиньи были близи к коннетаблям Франции. Они также были связаны с Булонь-Овернским домом: Ферри де Пиквиньи после 1308 года женился на Беатрисе де Нель, чья племянница, Мария Фландрская, жена Роберта VII де Булонь, была матерью Жана I, графа Булони
215
Юэ, брат Жерара, был сеньором де Тур-ан-Вимё и де Гамикур, советником, дворецким и камергером короля (1326). Сенешаль Бокера и Нима (1325–1332), он стал вице-адмиралом Франции в 1335 году под началом Рауля де Бриенна. Его дочь, Леонора Кьере, вышла замуж за брата Жана де Фьенна, Роберта де Фьенна. Алиса Кьере, сестра Жерара и Юэ, вышла замуж за Роберта де Ваврена, сеньор де Сен-Венан, который также участвовал в мятеже.
Требования артуасских дворян совпадали с требованиями других дворянских лиг. Дворяне были недовольны сокращением своих охотничьих угодий в пользу графских, что представляло для них как символический, так и финансовый ущерб. Они также жаловались на то, что им было запрещено носить оружие в пределах графства, так как стремясь ограничить частные войны, Маго лишил дворян права на месть (faide), которая в XIV веке все еще была средством восстановления чести и получения общественного признания. Бароны Артуа также были возмущены расширением графской юрисдикции за счет их судебных прерогатив, что лишило их престижа и значительных доходов. Наконец, они осудили злоупотребления, допущенные некоторыми должностными лицами графства, в частности, бальи и лично Тьерри д'Ирсоном.
В начале мая 1315 года в Эдене состоялась первая встреча Маго с мятежниками. Дворяне вручили ей свиток с требованиями, который она должна была скрепить своей печатью, но Маго не сделала этого, а только пообещала провести два расследования: одно по действиям своих офицеров, другое по новым графским охотничьим угодьям [216] . С 11 мая дворяне Артуа начали жаловаться королю на неэффективность следователей, назначенных графиней, и государь, похоже, поддержал их, поскольку объявил им всеобщую амнистию, тем самым защитив их от любых возможных санкций со стороны Маго. А 17 мая он издал ордонанс, в котором приказал баронам, дворянам и юстициарам королевства содержать своих подданных в обычаях времен Святого Людовика. В тот же день Жан де Варенн, один из мятежников, вернулся в Артуа с приказом Людовика X, адресованным лично Маго, в котором ей предписывалось соблюдать обещания, данные ею дворянам Артуа.
216
A. Artonne, Le Mouvement de 1314…, PJ n° 16, p. 179–181.
Столкнувшись с таким сильным давлением со стороны короля, графиня сделала вид, что подчиняется предписаниям государя, но на самом деле стала использовать малейшие предлоги, чтобы не удовлетворять требования мятежников. Эти требования Маго получила уже следующий же день, 18-го числа, но отказалась поставить свою печать на документе, пока не получит результатов своего расследования. Для объяснения медлительности процедуры расследования она сослалась на то, что в период с 20 мая по 28 июня 1315 года неоднократно вызывалась в Суд пэров в Париже. Это была всего лишь уловка, поскольку, как мы видели, неоднократное пребывание Маго в столице ни в коей мере не мешало ей управлять своим графством и заниматься повседневными делами, которые его касались. Мятежники не не успокоились и в конце мая они явились в парижский отель графини, чтобы потребовать от нее скрепить печатью хартию, дарованную жителям Вермандуа. Когда она отказалась, они снова обратились к королю. 8 июня Людовик X назначил двух советников, Тома де Марфонтена и Гийома д'Аркура, для урегулирования конфликта, но безрезультатно, так как принятые королем, 12 июля, обе стороны продолжали настаивать на своих претензиях, нисколько не изменив своей позиции. Людовик X лично занялся этим вопросом и обязался провести расследование, чтобы выяснить, действительно ли Маго выполняет свои обязательства.
Упрямство графини, ее упорный отказ подчиниться требованиям дворянства, поначалу может вызвать удивление, но оно становится более понятным в свете ее личности. Как она защищала свои владения и юрисдикцию против епископа Камбре, графа Фландрии, Маргариты д'Эно и Роберта д'Артуа, так она решительно противостояла мятежникам и отказалась склониться перед королем. Этим проявлением твердости она, возможно, надеялась оставить позади недавние неприятности при дворе и доказать, что она по-прежнему остается влиятельной фигурой. При этом она сильно рисковала, поскольку вместе с мятежными дворянами потеряла и часть своей армии, ведь как и король, она обычно полагалась на своих вассалов в случае вооруженного конфликта. Так, в 1306 году Маго созвала всех своих вассалов против Сент-Омера. Девять лет спустя графиня могла рассчитывать только на меньшинство рыцарей, которые все еще поддерживали ее, хотя ее неуступчивая позиция, воспринятая как провокация, привела к ожесточению восстания летом 1315 года.
Затем мятежники выдвинули более серьезные обвинения против графини, подвергая сомнению ее легитимность в качестве графини Артуа и утверждая, что она действует против интересов своих подданных. Они намекали, что она не выполняет свой главный долг, то есть не защищает общее благо, тем самым лишаясь права управления апанажем. Таким образом они оправдывали свое неповиновение и могли вести себя так, "как если бы они были владыками страны и не имели суверена" [217] . Мятежники созывали ассамблеи, хотя они были запрещены в Артуа, пытались привлечь подданных на свою сторону, разъезжали по графству, собирая жалобы на Маго и ее офицеров и наконец, они демонстративно стали попирать привилегии графини, отказывались платить пошлины и охотились в ее угодьях. Поскольку мятежные бароны не могли напасть на нее напрямую, они прибегли к насилию против всех, кто носил ее ливрею. Тьерри д'Ирсон стал первым, кто подвергся нападению. Как и Ангеррана де Мариньи несколькими месяцами ранее, его обвинили в плохом управлении. Так на местном уровне всплыла тема "скверного советника", которая свидетельствовала об антипатии, которую вызывали в рядах дворянства "новые люди", приближенные за их способности, и происходившие из буржуазии или духовенства, а не из круга непосредственных вассалов. Опасаясь за свою жизнь, Тьерри в начале июня укрылся при папском дворе в Авиньоне, в то время как его владения в графстве были захвачены артуасскими мятежниками. В преддверии войны Маго доверила управление графством своему сыну Роберту Молодому, которому тогда было 15 или 16 лет, а сама укрылась в Париже. Противостояние с дворянством продолжалось в течение всего лета, а 19 сентября Роберт заключил в тюрьму двух самых ярых мятежников, сеньоров де Комон и де Суастр, которые с оружием в руках разъезжали по графству.
217
S.d. [28 октября — 15 ноября 1315 года], AD Pas-de-Calais, A 61/23.
Вмешательство короля стало еще более насущным и 21 сентября он заключил соглашение с Маго, пообещав выступить арбитром в ее ссоре с подданными и назначив встречу с мятежниками на 15 ноября в Компьене. Три дня спустя, 24 сентября, король приказал освободить сеньоров де Комон и де Суастр, но ситуация продолжала ухудшаться с каждым днем: 26 сентября вооруженные мятежники собрались в Сен-Поль, а на следующий день они напали на Роберта и его сестру Жанну, когда те находились в доме Дени д'Ирсона, брата Тьерри и бывшего казначея Маго. Нападение закончилось сожжением дома, а Дени был захвачен в плен [218] . В тот же день мятежники напали на одного из самых преданных сержантов графини, Жана Корнильо. Он был арестован и в тот же день после фиктивного суда приговорен к повешению. Когда веревка порвалась, палачи заживо закопали его по шею в землю, а затем обезглавили.
218
Дени умер в плену, до 15 августа 1318 года, когда его смерть упоминается во втором завещании Маго.