Махинаторы. Кого ждет Колыма
Шрифт:
О спешке есть один замечательный пример из истории вашей родины, тов. Путин. В 1931 году Сталин сказал: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Либо мы за десять лет пробежим это расстояние, либо нас сомнут». И началась Великая Спешка. Жилы рвали советские люди, а к 1941 году пробежали, успели почти во всем. Не знаю, может, неуместно, но все-таки скажу: а вы двадцать лет валандаетесь на галерах и только скрипите уключинами со своей конфигурацией да гуманизацией, украв у народа этот огромный срок. И вот хотя бы такой не самый страшный, но свежайший примерчик вашей галерной работы. В Еврейской автономной области татилетний Артюша Пещерин после четырехлетнего стояния в очереди попал-таки в детский сад только после обращения родителей в прокуратуру. В детсад через прокуратуру! А? Или совсем другое: поголовье овец и коз вы довели до
А еще спешка, сударь, нужна при ловле взяточников и других паразитов. Читая ваши с Медведевым речи, я всегда думаю: где эти люди обретались первые 30–40 лет своей жизни? Неужели на облаках в обществе архангела Гавриила? У вас же совершенно несуразные представления о родине, о ее даже недавнем прошлом. Например, рассуждая на днях о создании единой экономической зоны, вы, батюшка, сказали, что вот теперь люди могут куда угодно ехать, где угодно учиться, работать, что невозможно было в советское время с его системой прописки. Прежде чем выставлять себя на посмешище, вы поинтересовались бы, как, например, удалось вашему учителю Собчаку, родившемуся не в Царском Селе, а в Чите, транзитом через Коканд и Ташкент оказаться вдруг в Ленинграде, окончить знаменитый ЛГУ да еще заделаться там профессором? Или как исхитрился ваш создатель Ельцин, родившийся в каком-то селе Бутка, пробраться в Свердловск, окончить там вуз да еще стать секретарем обкома. В блаженном припадке либерализма ликвидировав прописку, вы лишили русские города и земли их национального облика, духа. До ваших друзей Меркель и Саркози наконец доперло, что они своим либерализмом натворили, до чего довели родные страны, а вы до сих пор хвастаетесь этой дурью, как недавно хвастались («Нам весь мир завидует!») одинаковым для всех налогом в 13 %. Правда, недавно признали, что надо исправить то, чему завидуют все паразиты мира. Медленно до вас доходят простые истины, туго соображаете, судари.
И за кого вы держите русский народ, когда вдруг начинаете просвещать его в таком духе: «Во-первых, нужно понять, что такое провал и что такое череда провалов»?! Да кто же этого не понимает? Если у вас взрывается или летит не туда одна ракета, то это провал, а когда в короткий срок впустую пускают шесть ракет, то это череда провалов. Напомнить вам череду в других сферах? Ну, потом…
С большим негодованием вы говорите о министерской чехарде: «Это проявление слабости верховного руководства. Либо оно не в состоянии, либо не хочет брать на себя ответственность: виноват Иванов, Петров, Гуревич, а не я». Перед выборами и Николая назвал Кровавым, и до Гуревича добрался. Замечательно. Однако ведь ни вы, ни Медведев как ни обвинили, допустим, в жуткой катастрофе на Саяно-Шушенской Анатолия Борисовича Гуревича, так никто не слышал и того, чтобы вы взяли ответственность на себя. Нет, вы свалили вину на Иванова, который составил негодный проект, и на Петрова, который плохо построил. Да если бы вы и били себя в грудь: «Я, недотыка, виноват! Медведев, недотепа, ушами прохлопал!» — народу от этого ни жарко, ни холодно. Надо раньше было думать, надо беречь то великое богатство, что досталось недотыкам-недотепам от советского времени, а не гнать из него доходы, и только.
Да и какой чехарды вы так опасаетесь? Чехарда была при Ельцине. Вспомните хотя бы только глав правительства: Силаев — Гайдар — Черномырдин — Кириенко — Примаков — опять Черномырдин — Касьянов — наконец, ваш несравненный Фрадков из табакерки.
Один другого краше, кроме Примакова, конечно. А министры иностранных дел? Панкин — Бессмертных — Козырев — Примаков — грузин Иванов — наконец, ваш Лавров, русский, опять из табакерки. Так было. А у вас почти все министры сидят в своих креслах еще с ельцинских времен. Да они уже кто полысел, кто поседел, все зубы съели, сидя там. Полюбуйтесь хотя бы на аборигенов Жукова или Христенко, — один зулус, другой зуав на русской ниве. И чем примечательны? Очень хорошо вскакивают, когда вы входите.
И уж на очень опасное поле вступили вы, тов. Путин, когда в расчете на дураков нарисовали такую картину подбора кадров: «Не должно быть любимчиков, решения о назначении на должность должны приниматься на основе профессионального и беспристрастного анализа». Конечно, конечно. Но если Чубайс, Фурсенко, Голикова, Зурабов и до недавнего времени и Кудрин не любимчики ваши, то кто же они? Ведь народ
А ваш местоблюститель ничего не помнит о важнейших делах даже недавнего времени прекрасной дурократии. На днях заявил: до меня о коррупции никто не говорил, все молчали, стеснялись или боялись, а мы с Путиным готовы бить их по морде. (Правда, о морде — это Путин.) Но, Боже милостивый, да ведь еще Ельцин, грабя державу, объявлял войну коррупции, а любимый вами Гайдар, ничего не соображая в экономике, однако же еще в 1992 году возглавил Государственный комитет по борьбе с коррупцией. Комитет!
Государственный!
Но вот вам цитатка на память: «Сколько раз мы начинали эту борьбу! Пора от слов перейти к делу. Пусть в следующем году Комиссия Думы по коррупции, и МВД, и Генеральная прокуратура отчитаются о том, что конкретно сделано в борьбе с коррупцией». И сказала это директор Центра антикоррупционных программ Е.
Панфилова. Когда? Где? Еще в 2006 году во время «круглого стола», устроенного Комитетом Думы по безопасности. Вот когда! И какие силы против коррупции! И Комиссия, и Центр, и МВД, и Прокуратура, и даже Комитет по безопасности, и даже в морду грозитесь Гуревичу, а коррупция все живет и благоухает. Как так? Да очень просто: вы создали режим, построили такие вертикали, горизонтали и диагонали, которые без коррупции жить не могут и порождают ее ежечасно и повсеместно.
Но вернемся в Большой театр. Президент начал торжественную речь так: «Добрый вечер, дорогие друзья! Сегодня очень счастливый для нас праздник (Слово «очень» за пять минут мы услышим раз десять. — В.Б.). Знаете, у нас страна, конечно, очень большая (Да, это все знают, как и то, что ваши учителя постарались ее уменьшить и очень в этом преуспели. — В.Б.), но в то же время количество вот таких объединяющих всех символов, национальных сокровищ, того, что называется (Где? Кем? — В.Б.) национальными брендами, очень ограничено. И Большой это как раз и есть один из самых великих наших национальных брендов». Начал «брендом» и кончил им: «Благодарю всех, кто причастен к возрождению нашего чуда, нашего великого национального бренда — Большого театра».
Слово brand имеет несколько значений: клеймо, тавро, фабричная марка, но также — головешка, головня… Наше похожее слово «сбрендить» тоже несколько — спятить, соврать, струсить, стянуть, украсть (см. словарь Даля). Ну, вот выбирайте…
«Очень ограничено»… Трудно поверить, что это сказал человек, почти всю жизнь проживший в Ленинграде. Да неужели он не видел там или видел, но не мог понять, что такое для всего народа Медный всадник или Казанский собор с памятниками Кутузову и Барклаю-де-Толли, не говоря уж об Исаакиевском? Неужто, балдея от всяких роков, не слышал он о Мариинке и о «Русском музее», не ходил в Александринку и в «Эрмитаж»? И ни разу не побывал на Пискаревском кладбище, поскольку там среди сотен тысяч ленинградцев лежат тысячи коммунистов?
Еще труднее поверить, что в торжественный день русской культуры это сказал глава государства. Ведь у любого главы есть же все-таки пара глаз и два уха. Но его глаза шарят по всей стране (носится-то из конца в конец!) и ничего не видят, его уши вертятся во все стороны и ничего, кроме заморского Маккартни, не слышат.
И страшный вывод приходится сделать. Глава считает, что велика Россия, а гордиться, а блеснуть, а при случае и похвастаться нечем, ибо «брендов» — ну очень, очень, очень мало. Для него Пушкин и Михайловское, Лермонтов и Тарханы, Толстой и Ясная Поляна не существуют как святые для русских людей имена и места. О Бородинском поле и Мамаевом кургане, о Чайковском и Менделееве, о Репине и Сурикове он, поди, и не слышал. В Третьяковку и не заглядывал. Наша победа над германским фашизмом и прорыв в космос, Жуков и Рокоссовский, Королев и Гагарин, московское метро и Московский университет — для него не достойны зарубежного имени «бренд». Да ведь рядом с Большим стоит Малый — это ли не один еще символ, объединяющий нацию!..