Максимальное благоприятствование
Шрифт:
— Помнытся, конструктор Яковлев жаловался, что в Германии — только у одного Мэссершмитта, больше инженэров-конструкторов — чем во всэх советских КБ…, — задумчиво проговорил Вождь, — я думаю, приняв ваши прэдложения — жизнь мы ему нэсколько облэгчим.
Туманский, согласно кивнул:
— Конечно, чем клепать заведомо мертворождённые проекты, инженерам и конструкторам — которых, у нас и без того… Мягко скажем — небогато, лучше заняться чем-нибудь продуктивным и полезным. Например — той же катапультой, про которую упоминал товарищ Сталин. Или, же — автоматикой управления самолётом. Ведь, ту же самую манипуляцию — что, немецкий «эксперт» делал одним нажатием рычага или кнопки, нашему асу приходилось как в
— Ну, харошо… Но, это максимум — половина «большого скачка», — в словах Сталина звучала лёгкая укоризна, за зря потраченное на сущие пустяки время.
— Чтоб хорошо «скакануть», надо все свободные силы и средства бросить на реактивную авиацию, коллеги! — глаза Туманского горели, как две путеводные звезды в утренней мгле.
Первым пришёл в себя и, нашёлся что сказать, Ворошилов:
— Хм… Напомню коллеге, что здесь идёт речь об оптимизации до «Дня Х» и, по негласной договорённости — об «вундерваффлях» ни слова! Если, у коллег-авиаторов появились лишние деньги или специалисты, то не жопьтесь! Поделитесь с автопромом, например…
Потом, из зала как прорвало:
— На «АШ-2» и «Ла-5» у него, видите ли, ресурсов и времени не хватает — а, на реактивную авиацию хватит…
— Чё уж, там! «Пилим» сразу «Пак-Фа» — у нас гениальный конструктор появился!
— «Звезду Смерти»! К нам сам Дарт Вердер снизошёл…
Ещё много чего нелицеприятного прозвучало в адрес Сергея Константиновича Туманского. Тот, с ответом не заржавел:
— А, что? После «Часа Х» будет второе пришествие Христа? Мир во всём мире?! КОММУНИЗМ ГРЯДЁТ(!!!) для всего человечества?! И, где тут «вундерваффли», коллега Ворошилов? В каком, таком глазу?! Всё, вполне очень РЕАЛЬНО!!! Свой «РД-1» [105] , Люлька — к сорок первому году, почти «допилил». А, если планер поручить младшему Микояну — чтоб, у Поликарпова под ногами не путался…
105
«РД-1» — первый реактивный двигатель Люльки А. — с осевым компрессором и кольцевой камерой сгорания. Тяга двигателя составляла 0,7 кН.
Сталин заинтересовался:
— Нэсколько поподробнее, коллэга!
— В разработке реактивных двигателей, мы с немцами до войны шли почти «ноздря в ноздрю». Правда, много времени было потеряно на разработку паровых авиационных турбин и прочих тупиковых направлений, вроде — мотокомпрессорных двигателей… Если, предположим, всего этого удастся избежать — то, я думаю к сорок первому году вполне реально иметь реактивную авиацию — сравнимую с той, что имели немцы в сорок пятом. Хотя бы качественно… Должен, сразу развеять иллюзии у коллег: как и, немцам в сорок пятом — так и, нам в сорок первом — несколько десятков, или даже несколько сотен «сырых» реактивных самолётов, особенно то не помогут! А, перейти массово на этот ништяк — нам не светит по определению… Зато, к сорок пятому году, возможно, мы будем с вами иметь намётки реактивной авиации периода Корейской войны — что охладит некоторые горячие головы из-за «Большой лужи» и, позволит нам с ними более-менее на равных разговаривать об послевоенном устройстве мира.
«Широко мыслит человек! — с восхищением подумал Сталин, — пожалуй, как с двигателями наладится, стоит его во внешнюю политику определить».
После небольшого перекурчика, Вождь продолжил:
— Харашо, коллэги! Прэдположим, с двыгатэльной проблэмой нашей авыации — ми с вами справылись…
Его, тут же опровергли:
— Почему же? В конце войны, у высокотехнологичных немцев, было полным-полнёшенько проектов «бюджетных» реактивных самолётов — в том числе и изготовленных из дерева. Некоторые из них, даже были построены, испытывались и летали…
— Да? …Ну, это ых проблэмы — которые, я надэюсь всэми сылами усугубить пораньше. Я же хочу видеть нашу авыацию имэнно алюмыниевой — может же быть у «Вождя народов», хоть одна НЭБОЛЬШАЯ(!!!) прыхоть?! Или, кто-то что-то имэет против?!
Весь присутствующий народ — так или иначе, но подтвердил, что — против ТАКОЙ(!!!) «прихоти», он ничего против не имеет…
— Алюминий, не только авиационщикам необходим! — раздалось с «галёрки» от единственного специалиста по цветной металлургии, — кроме авиации, основные потребители электро- и радиотехника — провода и корпуса радиодеталей, химическая промышленность — катализатор для получения этилена и ацетона… Порошок алюминия входит в состав некоторых пиротехнических, взрывчатых веществ и «твёрдого» топлива для ракет.
Этим специалистом был коллега, известный на форуме под ником «Blacktiger» — с которым попаданцы познакомились, когда «пилили» стрелковку. «Здесь», он был Богданчиковым Виталием Петровичем — будущим первым директором Уральского алюминиевого завода, построенном в 1939 году.
— Харашо! — прищурился Вождь, — тогда с Вас нэбольшой обзорчик по производству алюмыния в СССР, коллэга Виталий: что есть, пачэму так всё пэчально будэт и как можно исравыть эту сытуёвину…
Тот, встал и слегка учтиво поклонившись на три стороны:
— Первым делом, про то — что уже «есть»: уже есть Волховская ГЭС и известно Тихвинское месторождение бокситов. Это в Ленинградской области — если кто не знает…
— В «зоне рискованного промышленного строительства», — не забыл напомнить коллега Струмилин.
— Совершенно верно! Это, частично отвечает на второй вопрос — об «печальной ситуёвине», сложившейся у нас с алюминием в годы Великой отечественной войны. Самые крупные заводы — Волховский и Днепровский были захвачены врагом, а единственный оставшийся — Уральский, построенный в 1939 году, ещё не успел встать на ноги.
— Пачэму «частычно»?
— Да, потому что и до войны с алюминием было не «ах», коллега Сталин! Отставание началось ещё с дореволюционных времён: в Российской империи знали про алюминий, понимали его ценность для военного дела, но производить не спешили — предпочитая завозить из-за границы.
Молотов, несколько усомнился:
— Хм… И, какую «ценность для военного дела», видели царские сатрапы в алюминии? В подковах для кавалерии?!
Коллега «Blacktiger», криво усмехнулся и так перекошенным от шрама лицом:
— Вы угадали, Маршал! Правда, не только в подковах… Русский промышленник Николай Фёдорович фон-Дитмар писал в Военный комитет после полевых испытаний — цитирую, почти дословно:
«— …Для нас вопрос о введении в армии алюминиевой фляжки, имеет существенное значение. Наш солдат снабжен деревянной водоносной баклагой, представляющей бочкообразный сосуд с двумя жестяными обручами, скрепленными перемычками. Для непосредственного принятия воды баклага имеет овальную втулку. К сожалению, практика указала на неудовлетворительность такой системы. На опытах в 9-м саперном батальоне, в котором испытывалась сравнительная пригодность состоящего ныне снаряжения, деревянная баклага ныне принятого образца оказалась негодной. Вода в ней быстро портилась, принимала затхлый запах (передававшийся самой баклаге), который нельзя было устранить даже повторным промыванием баклаги.