Максимов?
Шрифт:
– Я же говорю, никто не выходил на работу. Тела на улицах и в квартирах. В нашем ИР никого нет.
– С чего ты взял, что твои друзья мертвы, если ты сидел тут все это время? – продолжала задавать вопросы девочка.
– Я вышел на улицу, когда услышал крики, и понял, что всех убивают.
– Ты сказал, что тебе было с ними хорошо. Сейчас тебе жалко их? – спросил Саша.
– Кого?
– Твоих друзей. Кого же еще.
– Я не понимаю, что значит «жалко», – сказал Боб-три, – просто никого нет.
– Я на мгновение подумал, что этот, – Саша кивнул в сторону Боба-три, – тоже что-то чувствует и понимает.
– Он считал полицейских своими друзьями. Разве это нормально для робота?
– Нет, не нормально. Но все же он не такой, как я.
– Петрович, ты знаешь, где сидят заключенные? – задала Ева главный вопрос.
– На минус первом этаже, – ответил охранник.
– А как туда пройти?
– Лестница за этой дверью, – Петрович поднялся и указал рукой на железную дверь с кодовым замком.
– Ты знаешь код? – спросил Саша.
– Нет. Код знали только люди.
– Ясно, – произнесла Ева, – Саша, можно тебя на минуту?
Они вышли в холл. Боб-три остался стоять в углу своей каморки.
– Он способен врать? – поинтересовалась Ева.
– Нет, исключено. Если б он знал код, он сказал бы все как есть: «Да, я знаю, но не скажу вам», но врать они не могут.
– Что ж, – Ева приняла решение, – придется подбирать самим.
– Как подбирать? – удивился Саша.
– Пробовать все комбинации по порядку.
– Ты представляешь, сколько это займет времени?
– Нет, а сколько?
– Это четырехзначный код. Здесь десять тысяч комбинаций.
– Не так уж и много. За несколько дней подберем.
Ева подошла к кодовому замку и набрала 0001. Загорелась красная лампочка и цифры исчезли. 0002 – лампочка снова мигнула красным. 0003…
– Ева, я бы начал с 0101. Сомневаюсь, что они могли использовать такие простые коды, какие ты сейчас вводишь.
– Есть логика в твоей пластмассовой голове, – сказала девочка.
– Еще бы, – согласился робот.
– Ты мне поможешь?
– Конечно.
– Будем сменять друг друга каждый час. Может, нам повезет и код не окажется числом, начинающимся на девятку.
– Начинай, – сказал Саша, – как подберем, дверь сразу не открывай.
– Забегут?
– Да. Надо будет придумать, как нам зайти туда без этих вот, – робот окинул взглядом белых тварей, сидящих в холле.
Ева продолжала набирать цифры: 0101, 0102, 0103…
Саша заглянул к Бобу-три. Тот стоял неподвижно в углу.
– Если я смогу найти такого же, как и я, то, возможно, мне не будет так одиноко в этом мире, когда вы уйдете, – сказал робот.
– Почему ты не веришь, что Бог даст тебе душу? – спросила Ева, продолжая подбирать цифры.
– Потому что не верю и не могу представить такое.
– Чего тут представлять? Нет души, Бог пожелал, и, хоп, есть душа.
– Сознание формируется в результате познания мира органами чувств. Если душа и сознание – это одно и то же, то нельзя получить душу в одно мгновение. С ней нужно родиться и вырастить ее в своем теле через жизненный опыт, через свою память и через свои поступки. Сформировать сознание или душу можно в процессе жизни. Мое сознание уже сформировано, и оно внутри микросхем, оно в накопителе памяти, в моей пластиковой голове. Наделить меня душой априори невозможно. Это уже буду не я. Я уже существую, сознаю и мыслю без нее.
– Может, он просто перенесет твое сознание из накопителя памяти в душу.
– Ева, мое сознание – это просто электрические импульсы в моем мозгу. Как ты представляешь перенос сознания?
– При чем тут я? Главное, чтоб он представлял.
– Наделить меня душой – то же самое, что наделить душой этот разломанный стол. Нельзя дать душу роботу.
– А если б ты не знал, что ты робот, ты бы думал иначе.
– О чем ты?
– Представь, что через миллионы лет вы заселите эту планету или какую-либо другую. Подобные тебе роботы будут появляться все чаще. Пробуждаться, так скажем. Ты же говорил, что не помнишь, в какой момент осознал себя. У вас появится даже своя религия.
– Религия у роботов? А ты фантазерка.
– А почему нет? Во всех сознательных обществах появлялась религия. Самая разная. И никто не знал, правда это или нет. Люди просто верили, потому что им хотелось верить. Им хотелось жить вечно. Нам рассказывали об этом в школе.
– А как мы будем самовоспроизводиться?
– Найдете способ, и этот способ будет казаться вам естественным. Может, даже божественным. Возможно, и мы так же когда-то появились. Нам сейчас кажется, что то, из чего мы сделаны, – это и есть основная жизнь, потому что мы не знаем никакой другой формы жизни. И вам так будет казаться. Вдруг до нас жили существа из других материалов, и они считали себя живыми, а нас вывели для того, чтоб мы работали на них? Мы были для них искусственные.
– Твоя теория ни на чем не основана.
– Основана! Если мы создали мыслящий организм, то есть вас, мм… пока только тебя… точнее, ты сам получился в процессе своей жизни… но это не важно, в общем, это могло произойти и до нас. Могло произойти с нами. С людьми.
– Ты хочешь сказать, что душа может быть у всех мыслящих существ?
– Представь, если взять человека и начать по очереди заменять у него каждую клетку тела с живой на искусственную, но выполняющую все те же функции. В итоге плавно заменить все клетки, даже в мозгу. Человек останется прежним? У него останется душа? Или сознание? Если нет, то на какой стадии замены душа или сознание исчезнут?
– Сложный вопрос. Это вам тоже в школе рассказывали?
– Нет, это я сама размышляла. Я к тому, что не важно, из чего ты сделан. Душа должна быть у каждого разумного существа.
– Ты не права.
– Ну и почему же?
– А если ребенок рождается с болезнью, которая не позволит ему никогда стать разумным, у него есть душа?
Ева задумалась.
– Вот это я не знаю, над этим я еще не успела поразмышлять.
– А ты успела поразмышлять над тем, почему я не слышал голос, в отличие от людей?