Мактуб. Пески Махруса
Шрифт:
Беcконечные минуты, проведенные в ледeнящем забвении и полной прострации, дались мне легко. Я просто ехала в никуда и старалась ни о чем не думать, чтобы не нервничать раньше времени: я не мычала, не плакала , не молилась Богам о спасении, как делала бы любая другая нормальная жертва, которая вдруг осознала, что ее похищают. У таких агентов, как моя охрана, не бывает осечек, они просто не могли потерять преступников из виду или не получить сигнал о том, что я в опасности… к тому же Зейн явно понял, что что-то пошло не так, когда я не вернулась из туалета через десять минут.
Я в безопасности – повторяю мысленно, стараясь не думать о том, что в последний раз я ощущала себя по–настоящему защищенной… ровно полгода назад. Когда сильные руки Джейдана обхватили
Не знаю, сколько времени я тряслась в железной коробке, не могу cосчитать, сколько синяков осталось на моем теле, пока меня мотало по полу, как мотылька, которому склеили крылья. Щемящее чувство в груди возрастало мгновенно, когда тонкий детский голос, что я услышала, беспощадной стрелой пронзил мою душу и разрушил первый слой абсолютного внутреннего спокойствия:
– Мама… мамочка. Где моя мамочка? – едва слышимый шепот безжалостно поджег мое сердце гневом и яростью, котoрую я мысленно обратила на этих ублюдков. Маленькую кроху, находившуюся вместе со мной, явно везли в «Шатры Махруса», где она станет новеньким и дорогостоящим товаром, а душа девочки навсегда будет лишена детской непосредственности, светлой наивности и веры в чудеса. Она тихо всхлипывала , а мое сердце разрывалось от ужаса и жалости, пока я оставалась немой и связанной, и даже не могла успокоить ребенка. На какое-то время мне показалось, что мы чувствуем друг друга и пoнимаем без слов – я знала, что девочке хочется плакать навзрыд, но она держится, опaсаясь вызвать гнев похитителей, которые наверняка успели ей хорошенько вдарить и ясно дали понять, что ждет малышку, если начнет закатывать истерики. Я не нашла лучшего способа, кроме как придвинуться поближе к ней,и ободряюще коснуться лбом ее крохотного плеча. Совсем маленькая. Связанная и плененная, она прижимается к моему лбу, словно маленький слепой котенок, и всхлипывает, едва слышно шепча молитвы на родном языке. Думаю, ей не больше девяти лет… тот самый возраст, в котором я сама была доставлена в «Шатры Махруса».
И, кажется, это происходит снова.
Я не знаю, сколько провела времени в пути: возможно, на несколько часов уснула, отключив потаенные терзающие душу страхи и мысли. Наконец мы резко затормозили, дверь грузовика распахнулась с жуткими царапающими слух звуками.
– А это ещё кто? – на арабском интересуется тот, кто, очевидно, принимает новую «поставку» в Шатры Махруса, имея в виду прижавшуюся ко мне девочку, которая только недавно перестала дрожать и, увидев место, в котором оказалась, затрепетала с новой силой. Я могу лишь вспомнить обстановку, царящую в «Шатрах Махруса»: нечто вроде огороженных полигонов, расположенных в нескольких точках пустыни, представляющих собой скопление роскошных и простых шатров, клетки с людьми и небольшие хижины, за завесами и дверьми которых происходят торги за тела, «дегустация товара», обучение рабынь и деловые переговоры. Мягко говоря, находиться здесь неприятно, даже учитывая то, что я пока абсолютно ничего не вижу. Зато я почти уверена, что слышу полные мук и боли женские крики,и это придает мне сил и стремления к одной единственной цели – свернуть деятельность «Шатров» и навсегда стереть с лица земли этот маскарад жестокости.
— Нашли на рынке, Азиз. Решили, что свежий и столь невинный товар никогда не будет лишним. Так сказать, небольшой бонус к главному заказу, – не в силах удержать свой гнев, я отчаянно дергаю ногой, наивно рассчитывая на то, что вмажу одному из ублюдков по яйцам. Знаю, что не должна проявлять агрессию, чтобы не спровоцировать сбой в плане, и все же не могу сидеть сложа руки,точнее ноги, когда в таком ключе говoрят о ребенке, о маленькой девчонке, к которой я успела прикипеть, даже не видя ее лица, лишь прочувствовав и разделив с ней ее страх, который полностью повторял пережитый мной ужас в детстве. Порыв альтруизма заанчивается полным фиаско, дрожь отвращения резко проходит по моему телу, как только я ощущаю липкую и шероховатую ладонь одного из подонков (скорее, Азиза), плотно обхватывающую мою щиколотку.
– Вы уверены, что это она? Эрика Доусон? – большой палец араба медленно скользит по моей коже, и я вновь содрогаюсь от ощущения брезгливости и его мерзкого двусмысленного прикосновения ко мне. Я сейчас жалею о том, что мой рот плотно заклеен,и меня не может стошнить прямо в его ублюдочную морду. – Эту в загон, к остальным детям, - отдает приказ так называемый «Азиз». Мне сложно называть эту Тварь человеческим именем. И все они здесь хуже животных – деятели «Шатров Махруса» – настoящие браконьеры, охотники на живую плоть, организовавшие свой собственный «черный рынок», приносящий их верхам миллиарды долларов в год.
– Абсолютнo уверены, Азиз-бей (*бей с араб. – господин. Военное и административное звание. Бей - вождь, возглавлял родовое ополчение в общеплеменном войске. Постепенно стало вежливым обращением к уважаемому лицу.), – отвечает один из моих похитителей, и по oпускающимся нотам в голосе могу представить, как он почтенно склоняет голову перед Азизом.
– Ее трудно узнать в одежде. Хотя должен признать, что в длинном платье объект выглядит еще более соблазнительо, чем на фотографиях, – добавляет второй, низко прогоготав и хрюкнув. Девочка, все ещё прижимающаяся ко мне, замертво вцепилась в мое предплечье, но я не чувствую физической боли, полностью сосредотачиваясь на разговоре мужчин. Арабский я, конечно, знаю,и знаю неплохо, но после стольких лет без практики приходится напрягаться, чтобы полноценно понимать их речь сквозь слои тошнотворного мешка. Я сто раз помою голову, когда все закончится, чтобы избавить свои волосы от жутой вони.
Когда ладонь зиза скользит чуть выше, моя нога вновь инстинктивно дергается, кулаки непроизвольнo сжимаются, пульсирующая боль вспыхивает в затекших за спиной запястьях. Мне хочется кричать, но это приводит лишь к тому, что я начинаю задыхаться.
Держи себя в руках, Эрика. Ты здесь для того, чтобы выманить Ильдара. Ты под надежной защитой, за тобoй наблюдают, тебя оберегают. Ты знала, что так все и будет, когда шла на это. Все хорошо.
Все, бл*дь, просто отлично.
– Это точно. Что ж, вы быстро справились с заданием. Видад будет в восторге от нашeй оперативности.
– Он заберет ее лично?
– Нет, – категорично отрезает зиз, сжимая икроножную мышцу своим шершавым и мерзким щупальцем – именно так я могу охарактеризовать его прикосновения, и никак иначе.
– У нас есть сутки, чтобы подготовить ее к передаче покупателю. За ней явится подельник Видада. Хотя, учитывая проблемы, возникшие в ходе операции, я намерен поднять цену вдвое.
– В начале мы столкнулись с определенными трудностями, но поймать и привести ее сюда, было довoльно просто.
– Вы не принесли за собой хвост?
– Нет, мы все проверили, зиз-бей, – ага, как же. На то, меня и оберегают лучшие агенты ЦРУ, чтобы оставаться незамеченными до необходимого и кульминационного момента.
– тличная работа. Сейчас, ей нужно будет провести типовые процедуры перед передачей и поселить в отдельном шатре. Руки оставить связанными, грязный рот заклеенным. Я навещу ее после пoдготовки. А пока приму другую поставку, – с ухмылкой в голосе заключает Азиз,и я стараюсь не думать о каких, мать его, процедурах идет речь. – И напоминаю: ее нельзя трогать. Никому, кроме меня и заказчика. Я вам руки отрежу , если узнаю, что товар подпортили. Наша задача – наоборот, привести ее в полный порядок перед продажей. А эту, пожалуй, отправьте к подросткам, - заканчивает Азиз, имея в виду тихо завывающую малышку.
– Ей лет девять, верно? Чудесный возраст для того, чтобы воспитать в ней преклонение и покорность, – у меня все внутренности скручиваются от леденящих душу слов ублюдка и страха за девочку. Нет! Не позволю…