Мактуб. Пески Махруса
Шрифт:
Пристально разглядывая собравшихся, я пытаюсь выявить засланного человека Видада. Это сложно сделать, учитывая, что у меня нет ни одной зацепки относительно его личности и внешности, а все прибывшие покупатели точно так же, как и я, с ног до головы облачены в свободные oдежды, защищающие от пыли, песка и жара пустыни. Поправив куфию, и пользуясь тем, что глаза скрыты очками, поочерёдно рассматриваю каждого, пока не натыкаюсь на появившегося из шатра Наима Азиза. На фоне белой куфии загорелое лицо мужчины выглядит почти черным. Сверкнув зубами в фальшивой улыбке, Азиз направляется прямиком ко мне, приветствуя, как старого друга.
– Ас-саламу алейкум, Заир-бей, - пожав мою руку, он хлопает меня по плечу.
– сли хатун придется мне по душе, то я заплачу любую цену, – бесстрастно улыбаюсь я.
– Аллах свидетель,ты обязательно выберешь ту, что станет жемчужиной твоего дома. Мыть, стирать, ублажать, танцевать. Мои хатун все умеют, - хвастается Наим.
– Слов мало. Хотелось бы взглянуть, Азиз-бей. Я бизнесмен, моe время дорого. Я могу посмотреть товар первым?
– Сразу видно, что заламе ( с араб. мужчина) пришел не шутки шутить, а хатун выбирать, – одобряюще кивает Азиз. Прищурившись, смотрит мне в глаза.
– Но правила для всех едины. Я выполнил твоё пожелание. И в торгах будут целых три девушки с белоснежными волосами, прекрасные и сладкие, как персик, – поцеловав сложенные большой и указательный пальцы, заверяет меня торговец.
– Так говоришь, словно успел попробовать, прежде чем выставить на продажу, - пряча гнев под дружелюбным тоном, отвечаю я.
– Побойся Аллаха. Я честный человек, – цокнув языком, качaет головой Наим. Так я и поверил. – Многие девушки до сих пор невинны и чисты, как слеза пророка.
– Но не все? – напряженно уточняю я.
– Предпочтения у всех разные, – разводит руками Наим.
– Ты просил девственницу со светлыми волосами и белой кожей, - напоминает он мне.
– Я передумал. И блондинки меня больше не интересуют, – подняв раскрытую ладонь, заявляю я. – Пусть будет брюнетка с голубыми глазами.
– Купец платит, я предлагаю товар. Ты выберешь себе другую. вропейки с прозрачной кожей и шелковистыми волосами цвета серебра всегда уходят с аукциона первыми. Возможно, ты передумаешь, когда взглянешь на них поближе.
– Ты гарантируешь мне, что я смогу купить любую девушку?
– Слово даю, Заир-бей, - сияет белозубой улыбкой Наим. – Если твоя цена будет выше послeдней,то товар твой. Таковы правила аукциона. Но сразу хочу предупредить, что хатун, подходящая под твое описание, была заказана другим покупателем.
– Правила же едины для всех?
– напоминаю я. Склонив голову набок, Азиз пристально рассматривает меня с головы до ног, явно оценивая мои материальные возможности. Их сложно определить по одежде, которая в пустыне у всех практически идентична.
– Заир-бей, не пытайся подловить меня на нечестности, – почесав густую бороду, он опускает взгляд на мои дизайерские часы, подаренные на свадьбу Таиром Кадером. Их цена превышает стоимoсть трех Хаммеров последней модели. В обсидиановых глазах зиза появляется алчный блеск. Я уверен, этот хитрый сукин сын будет торговаться до последнего. Но с часами я расстаться не готов. Не уверен, что смогу их вернуть однажды, как это случилось с перстнем моего отца. – Я – торговец, ты – покупатель. Ты заказал товар, я привез. Разве тебе понравится , если твой заказ купит другой?
– А в чем тогда смысл аукциона? – невозмутимо парирую я.
– Конкуренция, ас-сайед (с араб. уважаемый господин) Заир, цена может возрасти в нескольо раз во время торгов.
– Так если моя цена окажется выше, я смогу купить заказ другого покупателя?
– Заир-бей, со всем уважением, - мерзкая снисходительная усмешка кривит его губы.
– Я не
– Интересный ты человек, зиз-бей, задал вопрос и сразу передумал, - ухмыляюсь я, снимая очки и убирая в карман брюк. – Ты правильно понял, рабыня мне нужна, обученная, бесправная, покорная, безымянная, которую никто не станет искать, если вдруг мои... хмм воспитательные меры выйдут за пределы дозволенного. Понимаешь, о чем я?
– прищурившись, бросаю на торговца выразительный взгляд.
– А ты опасный человек, Заир-бей, – сверкнув черными глазами, фыркает Азиз, снова ударяя по плечу.
– Я понял тебя. Некоторые хатун нуждаются в жесткой руке. Какой прок от девицы с норовом? Одна забота и головная боль. Аллах создал женщин для удовлетворения наших желаний и рождения сыновей.
– И было бы лучше, чтобы он создал ее немой? – приподняв брови, спрашиваю я. Азиз расплывается в широкой улыбке.
— Нет, Заир-бей, женщина должна научить наших сыновей говорить. – отвечает он. Я коротко киваю в знак согласия. Разговоры о сыновьях неожиданно напоминают, что за пять лет брака Лейла так и не родила мне сына. иду я взял три года назад,и она тоже пока не забеременела. Удивительного мало, учитывая, что дома я нахожусь не больше пары месяцев в году. Однако Кадер неоднократно намекал, что нам с Лейлой стоит поработать над рождением наследника, но сейчас этот вопрос меня волнует меньше всего. Я никогда не задумывался о том, какой из меня получится отец при моей-то службе. Совмещать будет сложно, но, как говаривал Кадер, хороший муж всегда найдет варианты. И если перефразировать его слова, то получится: хороший отец всегда найдет время на своих детей. В данный момент гораздо важнее выкупить и вытащить отсюда одну зарвавшуюся сумасбродную девчонку, возомнившую себя суперагентом. Ее ждет крайне неприятный сюрприз, или… возможно, она тоже скучала по мне.
– Пойдем, Заир-бей, я провожу тебя к месту аукциона, – зовет меня Азиз, кивая в сторону, расположенного по центру просторного шатра.
– Скоро начнём.
Эрика
Ровно через сутки нервного и довольно голодного ожидания, когда в меня не лезет ни еда, ни принесенные а чистом блюде фрукты, ко мне приходят женщины, одетые в паранду. Сервис действительно, как и обещали, хороший. Превосходный. азумеется, это сарказм. Две анмарки начинают с того, что раздевают меня догола и облачают в наряд для восточного танца: кажется, что ещё вчера я с презрением смотрела на танцовщиц в доме Маркуса Флеминга в подобных лифах и юбках, а теперь сама оказалась одной из них. Женщины надевают на меня серебристый лиф, чашки которогo соединены изысканным синим камнем, напоминающим мне глаза… одного мужчины, о котоpом я отчаянно стараюсь не думать . Одну бретельку спускают с линии плеча, переходят к прозрачной юбке и крохотным шортам,инкрустированным позвякивающими звеньями. Я –долбаная принцесса Жасмин. И если бы сейчас я могла потереть лампу и вызвать джина, загадала бы следующие три желания: спастись от чертового аукциона и унижения, приостановить деятельность группировки и подвесить Азиза за яйца к куполу шатра. Стиснув зубы, я молча терплю прикосновения этих женщин, прекрасно понимая, что они ни в чем не виноваты и просто выполняют свою работу. Не мужчины меня лапают, и на том спасибо.