Maktub. Ядовитый любовник

Мейер Лана

— Детка, ты, наверное, забыла, что Роуз была невинна в том момент, когда позировала бедному художнику.

— Обязательно быть таким мерзавцем? — уязвлённая моей реакцией на предложенный ею образ, напряженно спрашивает Эрика. — Мне все равно. Делай так, как считаешь нужным.

— И ты не станешь спорить и возмущаться? — прищурившись, спрашиваю я, оценивая свои шансы получить без борьбы то, что задумал еще вчера.

— Не буду, — утвердительно кивает Эрика.

— Даешь слово?

— Сколько тебе лет Престон? Пятнадцать?

— Никто тебя за язык не тянул, Эрика, — бархатистым тоном произношу я.

—

Мне самой интересно, какой ты меня видишь. Но есть условие.

Забавно, впервые со мной торгуется обнаженная красавица. Обычно они улыбаются и кивают, соглашаясь с каждым моим словом.

— Какое? — с интересом спрашиваю я, скользнув взглядом по обнаженному телу «Роуз» Доусон. Неужели я задел ее нежные чувства? Стальная девочка любит романтику? Плачет над фильмами про вечную любовь? Или выбирает комфортный образ, собираясь скрыть от меня самые темные тайны.

— Мой портрет не должен быть похож на остальные.

— Я не могу тебе этого обещать, — честно отвечаю я.

— Я хочу лицо, Престон, — настраивает Эрика Доусон. Этого я тоже не могу ей обещать. Никаких условий на моей территории, Рика. Но вслух я не произношу ни слова.

Бросая карандаш, я резко подхожу к ней, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Она бесстрашно смотрит на меня снизу-вверх. Не каждая сможет выдержать мой взгляд, не опуская головы. Не каждая может заставить дрожать мои пальцы и стучать сердце до потери координации тела и направленности мысли. Не каждая смотрит на меня так, словно мы миллион лет сражаемся друг с другом безо всякой причины, просто потому что здесь и сейчас никому из нас не нужны эти долбанные чувства.

— Что будет, если оно не понравится тебе, Рика? — приглушённо спрашиваю я, поддевая ее подбородок горячими пальцами. Ее смелый взгляд изучает мои черты с медлительной дотошностью.

— Значит, во мне действительно нет ничего особенного, Престон. Ты просишь меня открыться, я хочу того же в ответ. Предельной честности.

— Договорились, — киваю я, отпуская лицо девушки и пружинистой походкой направляюсь в другой конец комнаты. Остановившись возле волшебного шкафа с реквизитом, достаю запечатанный комплект, который идеально подходит мисс Доусон. Не невинной глуповатой толстушке Роуз, а сексуальной и изящной остроумной стерве Эрике.

Возвращаюсь к встревоженно наблюдающей за мной девушке, попутно захватывая крепление с фиксирующими ремешками, свободно передвигающимися по установленной под потолком металлической балке. И чем ближе я подхожу, тем шире распахиваются глаза Эрики, сейчас их оттенок напоминает кипящее море на картине Айвазовского. Тебя ждет незабываемый шторм, Эрика. Само главное удержаться на гребне волны и не сорваться в пропасть, подобно разбитому кораблю.

— Что это еще за пыточное устройство? — Рика подозрительно разглядывает конструкцию под потолком, и подпрыгивает от неожиданности, когда пакет с костюмом падает ей на колени. Не дождавшись ответа, девушка вскрывает упаковку, изучая содержимое, пока я занимаюсь подготовкой креплений.

— Престон, — напряженно произносит она, достав ошейник из мягкой кожи со свисающими с него посеребрёнными перекрученными цепочками, соединёнными кольцами и таких трусиков с расстёгивающимися ремешками.

— Ты видела все мои картины на выставке?

Или проявила халатную невнимательность? — с обманчивым мягким выражением спрашиваю я. Рика вскидывает голову, услышав металлический звук над своей головой. Сжав ошейник в кулаке, девушка отрицательно качает головой. И это не ответ на мой вопрос.

— Ты дала слова, что сделаешь так, как я хочу, — напоминаю я обманчиво-мягким голосом.

— Я не думала, что ты устроишь мне БДСМ сессию, — повышая голос, возмущается мисс Доусон. — Вот значит о какой кисточке шла речь? Думаешь, я дура наивная? Черта с два, я знаю, зачем тебе нужно мое согласие и еще знаю, что ты не сможешь меня принудить, если я скажу нет. Доверие — главное условие.

— Что за бред ты несешь, Рика? — ледяным тоном спрашиваю я, ощутив, как желваки дернулись под застывшими скулами. — Я не знаю, в какие игры и с кем ты играла раньше, но я, бл*дь, художник, а не садист. Поэтому соблюдай уговор…

— Объясни мне! — обрывает меня невоспитанная девчонка.

— Нет. Никаких споров. Надень то, что я тебе дал.

— Ошейник не буду.

— Начни с него. Или я это сделаю.

Окинув меня с ног до головы свирепым взглядом, непокорная Эрика Доусон начинает… конечно, с трусиков. Без них было лучше, но мне нравится, как позвякивая, рассыпаются по ее бедрам ожерелья из цепочек. С ошейником приходится все-таки помочь. Нет, с застёжкой она справилась, а вот распределить замысловато соединяющиеся цепи вокруг грудей и живота приходится вдвоём. Та еще пытка. Причём для обоих. Рика вздрагивает и вздыхает от каждого прикосновения прохладной стали или моих пальцев к твердым соскам и чувствительной коже. Закончив, я отхожу на пару шагов, оценивая результат. Эрика выглядит настолько возмущенной и разгневанной, что я с трудом сдерживаю улыбку. Рассмеяться сейчас — не лучший способ успокоить девушку.

— Как себя чувствуешь? — хрипло спрашиваю я, ее взгляд выразительно опускается на оттопыренные спереди штаны, и вероятно, хочет задать точно такой же вопрос.

— Я чувствую себя дурой, — выплывает она с раздражением.

— Напрасно. Тебе очень идет и подходит к твоим туфлям лучше, чем платье.

— И чем это кожаные трусы и ошейник лучше ожерелья с бриллиантом, которое было на Роуз?

— Все банально, Рика. У меня нет «Сердца океана». К тому же, говорят, он был проклят. Ты хотела бы носить бриллиант, по вине которого погибли тысячи человек? — мрачно произношу я, приближаясь. Она шумно вдыхает. Задерживает дыхание, ресницы распахиваются, подрагивая на изогнутых кончиках, в широких зрачках проскакивает нечитаемое выражение. Страх? Боится меня? Эрика, не мигая смотрит мне в глаза и пятится назад, пока не упирается в кушетку.

— Не камни убивают людей, а д... другие люди, — заикаясь, отвечает она, и вздрагивает всем телом, когда я смыкаю пальцы на ее талии, поднимая над полом.

— Что ты делаешь, мать твою? — ее голос снова набирает силу.

— Создаю идеальную позу, — невозмутимо сообщаю я. — Согни ноги. Смелее, — требую я, пытаясь не пялиться на ее грудь, манящую меня розовыми вершинками в обрамлении серебреных звеньев. Опускаю девушку коленями на кушетку, немного расставляя их. — Соедини ступни и сбрось туфли, — на этот раз она справляется без препирательств. Удовлетворённо кивнув, я захватываю ее запястья, и вытягиваю руки вверх.