Мала и Инквизитор. Как избежать костра
Шрифт:
Поднял на нее глаза, встретил испытывающий взгляд, мигом взбудораживший кровь.
Она почти не дышала, терпеливо ожидая ответных слов. Что-то неуловимо поменялось в ее поведении и голосе. Что-то спряталось под лазурной пеленой глаз. Нечто такое, что растревожило сердце. Такое, что вызвало легкую дрожь, которая стремительно пронеслась вдоль позвоночника.
Ведьма словно видела меня насквозь и уже знала ответы на все свои вопросы. Знала, кто я и на что способен.
—
Я вовсе не хотел говорить ничего из того, что поможет ей сложить все домыслы в единую картинку, но ответ сорвался сам собой.
— Прелестно, — сказала с улыбкой, а затем кивнула на печь. — Кажется, мои апельсины готовы.
Глава 14. Дон
Резкая смена темы ничуть не помогла избавиться от волнения. Между нами осталась недосказанность, и сердца загрохотали, моля выдать друг другу правду, рассказать сию же секунду, о чем мы мыслим.
Но я предчувствовал, что что-то всерьез изменится, если я все расскажу. Все станет гораздо сложнее, если она облачит мысли в слова.
А куда еще сложнее, чем есть сейчас?
Похоже, оба понимая это, мы предпочли разговору молчание. Я вынул из чугунка запеченные апельсины, разложил на тарелке, еще раз полил медом и пододвинул Мале, усаживаясь обратно на стул.
Сам не заметил, что затаил дыхание, наблюдая за тем, как она принюхивается к ароматному пару, как нанизывает на вилку апельсиновую дольку.
Неужели я ждал ее реакции?
Должно быть, так и есть. Но с чего вдруг это стало таким важным — то, что она почувствует, когда наконец попробует приготовленный на скорую руку десерт?
Все внутри меня замерло, стоило ей положить в рот первую дольку. Она смотрела прямо перед собой, тщательно пережевывая, не выдавая никаких эмоций, кроме больно ударяющего по мне равнодушия.
Прожевала, проглотила…
И ее лицо внезапно озарила блаженная улыбка, моментально выбивая из моей груди вздох.
— Я всегда помнила этот вкус, — прошептала еле слышно.
На миг почудилось, что в уголках ее глаз блеснули слезы. Но этого не может быть. Всего лишь игра лунного света, просачивающегося сквозь окошко…
— Вкусно, Дон, — добавила, не глядя на меня. Воткнула вилку в еще один апельсин, положила в рот, ненадолго прикрыв в наслаждении глаза. — Очень вкусно, правда.
— Это самое простое блюдо, а ты млеешь так, будто пробуешь раков, приготовленных лучшими кализийскими кулинарами.
— Ненавижу раков, — ухмыльнулась чертовка. — А апельсины люблю. Ты поразительно точен в выборе ингредиентов. Но мне интересно… кто тебя научил готовить? Или ты самоучка, во что я ни за что не поверю?
Чем бы это ни было — невинным любопытством или вопросами, заданными с определенной целью, — я тотчас ощутил, как от ее внимания из самых темных глубин поднимается глухая тоска.
Я
Говорить о ней значило самовольно подписаться на череду страданий и дать волю скорби.
Я не хотел этого.
Но противиться чарам вредной колдуньи не смог.
— Моим учителем была владелица дома. Она научила меня и готовить, и врачевать. И еще многим бесполезным вещам, вроде рисования и шитья…
— Какая интересная женщина, — глухим голосом произнесла Мала. Я глянул на нее исподлобья, но она смотрела в тарелку, не решаясь воткнуть вилку в очередную цитрусовую дольку. — Где она сейчас?
— Она мертва.
Фраза, которую я никак не решался произнести вслух со дня ее смерти, вылетела на удивление быстро. Я не смыслил, как так вышло, но с ней с моих плеч сбило часть груза, и дышать стало в разы легче.
Отчего-то перед глазами не всплыл мягкий образ девушки, обычно преследующей во снах. Не вспомнился голос, ласковый и мелодичный. Забылись клятвы любви, которые, как я помнил, она шептала чаще, чем я.
Теперь я видел перед собой только Малу и ее грустные глаза. Слышал ее голос, шепнувший «Мне жаль», и знал лишь ее слова, бьющиеся в мыслях. Несказанные слова о том, что она жаждет коснуться меня, погрузиться в объятия и затеряться в них.
Колдовство или нечто иное — неважно — заставляло думать о ведьме. Об одной ведьме, и ни о ком другом.
— Спасибо за десерт, — она вывела меня из оцепенения шепотом, натянув на лицо улыбку.
Не доела. Расстроилась?
Зря я сказал правду. Казалось, что именно это и поселило в ее гулко бьющемся сердце печаль, и мне безумно захотелось искоренить ее любыми доступными и недоступными способами. Утешить, приласкать. Признаться, что та женщина — просто отголосок прошлого.
Утерянного навсегда прошлого, все еще преследующего, но не способного затмить то, что происходит со мной сейчас.
Но я не понимал, что со мной происходит в эту самую секунду. Или не хотел признаваться самому себе и ей тоже, что ее чары давно рассеялись и теперь между нами витала иная магия — та, что мне неподвластна, но была вызвана именно мной. Той частью, которую я не контролировал. Тем существом, что жил внутри и просыпался с каждой полной луной.
— И за то, что спас, — выдохнула отрывисто, вдруг придвинувшись ко мне. Встав рядышком, положив теплые ладони на плечи. Кожа сразу загорелась от этого касания, пропитанного осторожностью и уверенностью одновременно. — Спасибо за все, Дон.