Малахит
Шрифт:
— Это же сморчок, глупые, — громко сказал Вадим. — Его сырым есть нельзя ни в коем случае. Да и от жареных я бы лично отказался.
Он брезгливо сбил гриб ногой и придавил шляпку носком ботинка.
Увидев это, малыши опять заплакали.
— Ну чего вы, глупые? Это же просто гриб, — растерянно сказал Вадим.
— Теперь нам совсем нечего е-е-есть, — пропищал старший.
— Вы сегодня завтракали?
— Нет.
— А вчера что-нибудь ели?
— Я очистку картофелину нашел, — гордо признался младший, отирая со щеки крупную слезу.
— Где?
— Там деревня есть, — маленькая ладошка махнула в сторону речки. — Мы в деревню
Паша принялся лихорадочно выворачивать карманы, ища, не завалялось ли где чего-нибудь съедобного. Пустая бумажка из-под «Орбита»… проездной… какие-то крошки… Вот: мятая карамелька в грязном фантике. Судя по ее виду, она лежала в куртке еще с осени. Паша разломил ее, стараясь, чтобы половинки оказались равными. Вадим протянул малышам несколько печений, найденных в бездонных карманах его многокарманных бесформенных штанов. Мальчишки запихивали все это в рот молча, жадно, давясь печеньем и размазывая по щекам шоколадную глазурь.
Что приключилось с этими детьми? Что произошло с их родителями такого, что они позволили детям бродить по дорогам и искать отбросы в мусорных кучах? Что это за страна такая? Больше всего на свете в этот момент Паше хотелось домой. Голова закружилась, затошнило, свет померк, и он… оказался в Дмитрово-Черкассах. Паша стоял спиной к Речному Столбу, будто только что переступил круг черных камней. Он не успел еще осознать, что произошло, как почувствовал сильный толчок в спину: на него из круга вылетел Вадим.
— Ух, — выдохнул он, — я так перепугался, когда ты исчез!
— Я не специально, — голова у Паши все еще болела.
— Ну, по крайней мере, мы теперь знаем, что вернуться просто. Надо только прийти в определенное состояние. Скажем: захотеть домой. — Вадим был полон оптимизма. — А это значит, что мы можем приходить туда когда угодно и как следует там осмотреться.
— Да, да… — ответил Паша, растерянно потирая висок.
Аделаида, сидевшая на усыпанной еловой хвоей кочке, встала им навстречу. Вадим коротко рассказал ей обо всем — и о найденышах тоже.
— Я куплю им еды, — резко сказал Паша, прервав Вадимов рассказ, — и пойду обратно. Может быть, помогу им добраться до родителей, или кто у них там есть…
— Ну и я тогда тоже пойду, — едва ли не возмутился Вадим.
— А я буду прикрывать вас до вашего возвращения. Что наврать родителям? — храбрясь, спросила Аделаида.
Аделаида и два ее молодых спутника уже выходили из ворот старого кладбища, когда навстречу им попались четверо мужчин, одетых в черные траурные тройки. Двое — те, что шли впереди — сосредоточенно о чем-то разговаривали. Аделаида подумала, до чего же высокий и темноволосый красавец похож на Алмазника из ее страшного видения. Только Алмазник никогда не носил ничего, кроме восточных халатов, и тройка смотрелась бы на нем смешно. Впрочем, и на этом красавце она сидела как-то не так.
Глава 6 Кузнецово
Паша и Вадим исчезли, а пес остался с малышами.
Больше всего ему хотелось сейчас бежать к хозяину, у которого украл его Алмазник, нос черного пса то и дело поворачивался к северо-западу, но бежать сейчас было нельзя. Хозяин много разговаривал с ним, и из этих разговоров пес уяснил несколько важных вещей.
Государственная печать. Ее необходимо было охранять, но хозяин не хотел бы, чтобы она стоила чьей-нибудь жизни.
Родные. Родных надо было оберегать любой ценой. Еще родных надо было пасти, словно овец, следить, чтобы никто из них не потерялся. Там, с той стороны Столба Живой жизни, пес учуял запах еще одного родного хозяину человека. Видимо, человек этот потерялся уже давно, потому что пес ни разу не видел его рядом с хозяином, но приказ есть приказ, и пес показал этому человеку дорогу в Камни.
Дети. Хозяин все время говорил псу, что дети — это самое главное. Скорее всего, он говорил о родных ему детях, но пес не был в этом абсолютно уверен. Вот поэтому, чтобы исполнить волю хозяина, он и взял на себя заботу о потерявшихся малышах.
Паша и Вадим вышли в Камнях в начале шестого. Обошли лесок, но мальчиков не обнаружили. Вышли на поле — их не было и там. Паша уже был готов отчаяться, когда услышал приглушенный лай. Лай доносился из-за ив, росших там, где речушка плавно изгибалась на юг.
Целые и невредимые, малыши стояли на скрытом ивами мостике, прижавшись к перилам: похоже, они очень боялись большого черного пса. Увидев Пашу с Вадимом, пес отошел от детей, и мальчики успокоились.
Место было потрясающе красивым. Густая зелень ив ласкала каменные перила моста, создавала по бокам ажурные стены, а вверху сплеталась в плотный купол. Внизу текла темная мелкая речка, и островок осоки, утонувший в ее середине, томно колыхался, омываемый водой. Мост был неоправданно длинен и высок, но так тонок и воздушен, что ни один знаток не посмел бы назвать его нелепым. Его спина вздымалась высоко, без опор, безо всякой поддержки. Камни моста потемнели от времени и начали покрываться живописным мхом. Казалось, кое-где перила разрушились, однако все трещины и неровности были созданы архитектором с той же тщательностью, с какой над каменным чудом поработали бы вода и ветер. К перилам примыкали каменные уступы-скамейки. Это был самый красивый мост из тех, что когда-либо видел Паша.
Он все еще стоял на мосту, когда до него дошло, что компания уже располагается на другом берегу реки. Паша спустился вниз и принялся помогать Вадиму.
У Вадима в рюкзаке оказались широкий спальник и туристический коврик, топорик и котелок, ложка, чашка, пара мисок и острый финский нож в кожаном чехле. Взглянув на это, Паша со стыдом вспомнил содержимое своего рюкзака. Кроме еды (которой и Вадим взял достаточно), он притащил в чужую страну альбом для набросков, карандаши и набор пастели, старенький МР3-плеер с пятью комплектами батареек и несколькими любимыми дисками, смену белья и безделушки, на которые рассчитывал что-нибудь выменять у аборигенов. Так что у Паши все вошло в небольшой портфель, а Вадим тащил на себе настоящий туристический рюкзак.
Ужинать закончили уже в сумерках — детям выдавали еду понемногу, боясь, что быстрое насыщение добром не кончится. Сразу после ужина исчез, не простившись, пес.
Он бежал по мокрой траве, бежал на северо-запад, к Златограду, где видел хозяина в последний раз.
Время от времени пес останавливался и, повернувшись назад, слушал, все ли хорошо с теми детьми. Все было хорошо. Хозяйский родственник казался человеком, достойным доверия.
Пес спешил на северо-запад.
Уже в темноте Вадим развел костер. Малыши, укрытые расстегнутым спальником, начали дремать. В котелке булькала вода для чая, ивы нежно шептали, пахло рекой и весной.