Малахит

Лебедева Наталья Сергеевна

Последними в зал вошли Опал и Бриллиант. Она сразу заняла одно из двух пустующих кресел рядом с Нефритом, ее муж встал рядом с троном и по-хозяйски положил руку на высокую спинку. Павла так раздражила его наглость, что в течение нескольких минут он всерьез подумывал о том, чтобы разбить спинку трона так, чтобы Опалу хорошенько попало обломками.

Но на ступени встала серьезная и суровая Бирюза.

— Ваше высочество, — тихо и строго сказала она Опалу, и тот отошел к своему креслу.

— Ваше величество, — обратилась она к Павлу, и тот послушно уселся на холодный камень королевского трона.

Снова потекли неторопливые церемониальные речи. Павел

слушал, сердце стучало, руки тряслись. Он уже почти и не помнил, что собирался говорить. Он уже не был уверен, что говорить это и вправду стоит.

— Король Малахит! — громко объявила, наконец, Бирюза, и он вышел вперед.

— Господа, — начал Павел и удивился силе и уверенности своего голоса. — Я собрал вас сегодня… — (Тут он запнулся, выгоняя из головы навязшего в зубах Гоголя) — я собрал вас сегодня, чтобы объявить о своей готовности отречься от престола.

Зал загудел: встревожено и насторожено, но не возмущенно. «Не смогли они ко мне привыкнуть», — с горечью подумал Павел.

— Причин тому две, — продолжил он и с трудом подавил в себе желание начать расхаживать взад и вперед, как лектор перед аудиторией. — Во-первых, стало известно о том, что живы законные наследники престола. Сказал и спиной почувствовал, как заерзал и выпрямился в кресле Опал.

— Во-вторых, дело еще и во вчерашних событиях. Я не знаю, прав я был или нет, принимая вчера решения. Я не могу судить себя сам и не позволю судить другим, потому что все, что сделано было вчера, сделано было только ради спасения детей. Я считаю, что сделал все возможное. Но такое бремя не для меня. Ни один человек в этом зале не знает, чего стоит принятие решений в ситуации, когда каждая смерть — на твоей совести. А потому я с радостью передам ответственность за жизни и благополучие людей этого государства законному правителю.

За спиной Павла вскочил с места, не утерпев, Опал. В зале уже не просто шумели — надрывали голоса, перекрикивая друг друга.

— Тихо! Тихо! — дважды выкрикнул Павел, выставив вперед длинную руку. — С вами пока еще говорит король, и будьте любезны уважать королевское величество!

Волнение улеглось.

— Я еще не закончил, — проговорил Павел, обводя собравшихся суровым взглядом. — Судя по всему, вы довольны моим предложением. Тем более что со времени последнего совета круг кандидатов на престол значительно расширился. Однако так просто я не уйду. У меня есть одно условие…

Зал слушал его, затаив дыхание.

— Я категорически против того, чтобы государство возглавил Опал, и готов возложить венец только на голову Нефрита. Корону должен носить достойный. После вчерашних событий если что-то я и понял, то только то, что Опал не достоин править государством.

Зал взорвался дикими криками. Шум был такой, что казалось, будто рушится и падает в пропасть весь королевский дворец. Павел понял, что больше ему не дадут сказать ни слова.

Грохот выстрела и громкий злобный женский визг, переходящий в ультразвук — вот что заставило их замолчать. Черная тень упала на ступени возвышения. «Опять Рубин», — с нежностью и даже с любовью подумал Павел, хотя ему самому было непонятно, как можно относится к этой женщине иначе, чем со страхом.

— Молчать, ублюдки, — завопила она, пользуясь мгновенным затишьем. Павел увидел в ее руке пистолет. — Молчать! Первому же, кто откроет свой поганый рот, я всажу пулю в глотку!

В зале стало очень тихо, и Павел смог продолжить:

— Вспомните, господа, просто вспомните. Ведь едва ли не все из вас были там вчера. Вот принцы. Вы видели их вчера

в Торговцах?

Он сделал паузу. Дворяне закивали головами, многие из них молча — все еще под впечатлением от слов Рубин, кто-то со сдержанным «да».

— Вот Рубин, — Павел сделал шаг вперед и с благодарностью положил ей руку на плечо. — Была она там?

— Была, — спокойно ответили из зала.

— Теперь посмотрите на своих соседей. И я уверен, вы вспомните, что и они там были. А теперь позвольте спросить, где был принц Опал, претендующий сейчас на престол? Он сидел в королевской палатке и ждал, пока все закончится. Он не пошел вместо меня на переговоры, хотя там, в усадьбе Алмазника, были и его дети. Он объяснил это тем, что должен сохранить свою персону в целости и сохранности ради стабильности в государстве. Он считал, что без него Камни не смогут пережить трудные времена, не справятся. Однако спросите себя: справились ли мы без него там, в Торговцах? Я считаю, что справились. Сможем мы пережить трудные времена без труса? Сможем. А теперь смотрите вот сюда. Вот сидит человек, который ни на что не претендует. Однако именно он, рискуя собой, сохранил жизни вашим детям. Он доказал, что может быть хладнокровным, что может принимать решения и думать не о себе, а о своем народе. О каждом человеке, а не о каком-то непонятном мне, эфемерном всеобщем благе. Черт с ними, с условиями, — Павел тяжело опустился на ступень, — я отрекаюсь от престола безо всяких условий. Выбирайте сами. Если вы выберете Опала, значит, вы того заслуживаете. Как король — пока еще король — ставлю вопрос так: кто считает, что Опал не достоин претендовать на этот престол и готов признать Нефрита первым и пока единственным законным его наследником?

Рубин все еще держала пистолет нацеленным в зал, и потому (а может, по иной причине) кольца поднимали молча.

Единогласно. Почти единогласно. Только несколько упрямых стариков сидели ровно и неподвижно, всем своим видом выражая презрение.

Нефрит, опешивший от такого поворота событий, встал со своего кресла. Павел оказался сидящим у его ног. Если не считать соблюдения формальностей, с этой минуты он не был больше правителем Камней.

Рубин опустила пистолет.

Глава 12 Гнев Малышки

— Мы не будем помогать вам, — кричал разозленный Пират. — Разве вы не понимаете, что для нас это чистой воды самоубийство?

— Для вас это шанс…

— Шанс, шанс… Не желаю и слышать о подобных шансах! По-моему, в прошлый раз я ясно сказал, что не могу рисковать детьми!

— Тогда мы сами, — в голосе Вадима послышалась угроза.

— Мы будем вынуждены защищаться.

— Да стойте же вы! — Павел встал между Вадимом и Пиратом и вытер пот со лба. Здесь, в Малышневке, по-прежнему царило вечное лето. Солнце нещадно пекло, и даже в полутемной хижине жара казалась невыносимой.

— Вы все прожили здесь по десять обычных человеческих жизней, — сказал бывший король. — Ты сам говорил, что такая жизнь мучительна. А мы хотим дать вам шанс повзрослеть, родить собственных детей, а потом умереть, как все люди. Жить среди людей! Узнавать что-то новое, завести новых друзей, влюбиться! Ты же сам говорил, что хотел этого, только струсил. Это первое. А второе — ты отвечаешь и еще за одну жизнь. Жизнь существа, которое несколько сотен лет не видит солнечного света в тесной земляной клетке. Она не выбирала себе такой судьбы. Ее обманули, и только благодаря этому чудовищному по жестокости обману ты и прожил так долго. Не пора ли платить по счетам?