Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ

Мелехов Андрей Михайлович

Когда Лейтенант попал в миссию, первым из коллектива советников радиобригады, кого он встретил, оказался капитан Коля. Посмеиваясь в пышные казачьи усы песочного цвета, тот поведал об очередном происшествии с одним из членов их сплоченной ячейки. Как выяснилось, накануне вечером аборигены праздновали свадьбу в здании, которому посчастливилось находиться напротив окон Ильича. Тот, будучи тем, кем он был — человеком, способным разбить стакан только за то, что он граненый, — разумеется, очень скоро, неоднократно и в не самой вежливой манере проорал африканцам с балкона все, что о них думает. И об их «сраной» стране, и о перспективах строительства социализма в Анголе («скорее у вас, бл…дь, дети блондинами станут!»), и о внешних данных самих молодоженов («такую невесту и носорог бы не трахнул!»). Когда жизнерадостные негры проигнорировали его идущие от самого сердца слова, Ильич не выдержал. Взяв в руки «Калашников», он прицелился и выпустил длинную очередь по электрическому щиту-распределителю, весьма кстати оказавшемуся рядом с местом свадебного шабаша. Последствия превзошли все ожидания пожилого армейского хама: свет потух не только на свадьбе, но и в близлежащих зданиях местной власти. Как и можно было предположить, разгоряченные «резервой» и весельем гости по заслугам оценили жест советского советника и чуть было не устроили очередную революцию. Поднятому по тревоге старшему миссии пришлось в пожарном порядке дозваниваться сначала до прокурора, с которым он пил каждую пятницу в бане миссии. Потом до провинциального комиссара, с которым он, к несчастью, пил не так часто и не в такой располагающей к развитию крепкой интернациональной дружбы обстановке. После последнего звонка его духорасположение улаживать конфликты с местным населением опустилось до той опасно низкой точки, которой старший в последний раз достигал в момент общения с владельцами сожженного летчиками матраса. Вспомнив об упомянутом случае, Лейтенант совсем не удивился, когда Николай с ухмылкой процитировал душевные слова царственного полковника, адресованные притихшему по случаю «обосрамшись» Ильичу: «Последний раз тебя отмазываю, хрен кривоногий!» Капитан продолжил:

— Дядя Миня помолодел лет на пять! С того самого момента прямо на крыльях летает! На работу после обеда не вышел. Ильич тоскует, говорит: «Оперу пишет, гнида краснорожая!»

Словом, крепкая ткань боевого братства отдельной бригады радиоразведки трещала по всем швам. Увидев Лейтенанта, Ильич буркнул:

— Аа… Явился, наконец!

Лейтенанту показалось, что Ильич хотел добавить нечто вроде «бездельник», но ошибся.

— Как ты, твою мать, здесь появился, так все под откос и пошло!

Задетый несправедливостью начальства и не знающий, что в будущем ему придется услышать подобные признания от жителей самых неожиданных юрисдикций, наш герой, не выдержав, огрызнулся:

— Товарищ подполковник …бите свою маму, дешевле будет!

Ильич промолчал. В его глазах, увеличенных линзами интеллигентских очков, светилась тоска умирающей от старости и злости собаки, которая всю жизнь из принципа гоняла котов, терроризировала детей и трусливо облаивала соседей.

Случайно напоровшись на дядю Миню, Лейтенант сразу же увидел, что капитан был абсолютно прав: на него, скаля желтые зубы, смотрела «большая белая», помолодевшая на несколько лет.

— Ну что, съездил, красавец? — с вновь обретенной уверенностью промолвила человекообразная акула. — Мы тут слышали, тебя куда-то еще отправляют! Смотри, не посрами коллектив советников бригады! Не забудь, чему учили!

Видно было, что откомандирование Лейтенанта парторг отнес на счет своих доносительских талантов, а потому его аж распирало от удовольствия и желания намекнуть, что именно он является истинной причиной происходящего.

— Ладно, ладно, не на митинге! — как мог, спокойно ответил юный офицер, а потом не выдержал: — Напомни, кстати, чему ты там меня учил? Как в штаны со страху писать? Или как девочек развращать?

Человек-акула побелел от злости, утратив большую часть радостной наглости:

— Насчет развращения, так это надо еще проверить, остался ли кое-кто девственницей после визита в Луанду!

Удар Лейтенанта был коротким и точным. Как и учили, вся энергия ушла в тело противника. Получив кулаком в солнечное сплетение, дядя Миня не отлетел на три метра, как в азиатских фильмах о кун-фу, а, хрипя, осел на колени, хватая ртом воздух.

— Я… Да я тебя… Да я тебя, падла… — как пустой сифон сипел дядя Миня.

— Что «ты меня»? — наклонился к нему наш герой, борясь со здоровым желанием добавить еще и локтем в зубы. — Заложишь опять? А ты знаешь, сволочь краснорожая, как тебя наши негры-охранники называют? А? «Аллигатор-дефлоратор»! Так что ни хрена ты мне не сделаешь! Можешь разве что набрать в свой высокопартийный рот дерьма и плюнуть в мою несознательную сторону!

* * *

Лейтенанта трясло от злости, когда он поднялся в свою квартиру. Еще больше он завелся, обнаружив, что в его ванной опять нет воды. Выскочив на площадку, наш герой увидел, что кран — видимо, с помощью плоскогубцев и нежуковской силы — был вновь закрыт в сторону, напрочь исключавшую пополнение технического запаса. Кипя от злости, в этот раз он с помощью серии ударов молотком не просто перекрыл доступ воды в стояк несдающейся гниды Жукова, но еще и с ожесточением загнул его корешок к трубе.

— Мда, судя по всему, эскалация противостояния продолжается! — раздался знакомый голос Тани. — По-моему, если ты окажешься без воды еще раз, то этому молотку будет найдено иное применение! Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа Лейтенант взял ее за руку, завел в квартиру и, ногою закрыв дверь, прижал Таню к стене. Он впился в ее прохладные губы своими — жадными и нетерпеливыми. Поцелуй был долгим, шелковистым и никак не удовлетворил обе стороны.

— Осторожнее, молодой человек! — низким голосом прошептала Таня, освободив губы, когда ей не хватило воздуха. — Не кусай их, они у меня тогда полдня без помады алыми будут! А мама и так на меня подозрительно смотрит, вопросы задает наводящие!

— И как ты отвечаешь? — пробормотал Лейтенант, борясь с лифчиком, скрывающим высокую и такую восхитительную на вкус и ощупь грудь девушки.

— Уклончиво! — легонько оттолкнула его Таня. — Подожди до вечера! И запомни: мой бюстгальтер расстегивается спереди!

С трудом отрываясь от тела солнечной школьницы, Лейтенант с удивлением воспринял эту новую для него информацию.

— О! А когда ты успел обжить и эту спальню? — Таня рассматривала преобразившуюся кладовую.

Здесь уже не было хлама, старые газеты перекочевали в комод гостиной, а двуспальная постель оказалась застеленной свежим комплектом купленного на «прасе» красивого цветастого белья.

— Как тебе сказать? — уклонился Лейтенант от прямого ответа. Он не хотел, чтобы дочка полковника Фридриховского обиделась на то, что его планы в отношении нее приняли вполне конкретный характер еще до путешествия в Луанду.

— Послушай, тебе еще надо собрать вещи! А мне одеться ко дню рождения!

— Какой еще день рождения? — удивился наш герой.

— Аааа! — засмеялась Таня. — По-моему, мужчины в очередной раз доказывают, что их так называемая дружба — такой же миф, как и отсутствие дружбы женской! Так вот, сегодня отмечается день рождения мальчика Сашки. Он, кстати, бедненький, специально ждал моего возвращения, чтобы провести это мероприятие! Признаться, я подозревала, что и он, мажорчик смазливый, купил красивое постельное белье! А потому и спросила о тебе!