Мальчик из Уржума
Шрифт:
"Чего ж тут рассуждать, надо сразу соглашаться", - подумала бабушка и стала благодарить Перевозчикова.
Придя домой, рассказала она об этом Устинье Степановне.
– Ну что ж, - ответила та, - для мальчика, пожалуй, и лучше, что он в приют попадет. Ему образование, ремесло обязательно нужно. А в приюте, говорят, мальчиков сапожному ремеслу и переплетному учат да еще корзины и шляпы из соломы плести.
"И верно, - подумала бабушка, - вырастет Сережа, будет у него свой кусок хлеба, а с ремеслом человек никогда не пропадет.
Глава VI
В ПРИЮТ
И вот позвала бабушка Сережу со двора, где он с ребятами играл.
Начала с ним разговор издалека. Вспомнила про свою молодость, когда еще без очков нитку в самую тонкую иголку вдевала и лучше всех песни в деревне пела. А сарафана праздничного у ней не было. В бедности жили - тоже сиротой выросла.
Слушает Сережа бабушку, а сам с ноги на ногу переступает - хочется ему на двор к ребятам убежать, да нельзя. Бабушка всё говорит и говорит. Про сарафан кончила рассказывать, про теленка начала, какой у них в деревне занятный теленок был, весь рыжий, а на лбу и на груди по белому пятнышку. Заслушался Сережа, а бабушка вдруг и говорит:
– Завтра мы с тобой в приют пойдем.
– Не хочу в приют.
– Что ты, Сереженька, как это - "не хочу"? Что мы будем делать, на что жить станем? А в приюте тебе хорошо будет. Мальчиков в приюте много.
– Не пойду! Не хочу!
– закричал Сережа. Да как затопает ногами, как заплачет. Затрясся весь...
Начала его бабушка уговаривать. Да разве уговоришь! Боится Сережа приюта. Он хоть сам в приюте не был, да они с Санькой не раз видели приютских. Их каждое воскресенье утром водят к обедне в острожную церковь.
Идут они по-двое, тихо-тихо, словно старички и старушки, даже спину по-стариковски гнут. Что девочки, что мальчики - все наголо острижены. У девочек длинные серые платья, а у мальчиков темные ситцевые рубахи и черные штаны. Позади тетенька всегда идет, - верно начальница ихняя, строгая такая, в черной длинной юбке. На глазах очки в золотой оправе. Черный шнурок от очков за ухо заложен. Если день пасмурный, так начальница в руке зонтик с костяной ручкой держит.
Вот теперь и ему тоже придется ходить с приютскими. И мальчишки с Воскресенской улицы будут дразнить его из-за угла: "Сиротская вошь, куда ползешь?"
Уж из приюта не выпустят! Не побежишь с Санькой на Уржумку купаться. Не придется больше прятаться на старом сеновале и ловить у мельницы щуренков.
– Бабушка, миленькая, не отдавай в приют! Я работать буду. Рыбу стану ловить, на базаре продавать. А то пойду дрова пилить.
Бабушка даже заплакала, слушая его. А потом пришла Устинья Степановна и стала уговаривать бабушку отложить еще на один день отправку Сережи. Может быть, за день мальчишка успокоится и сам поймет, что ему нужно итти в приют.
– Придется,
Ночью, когда все заснули, Сережа на полатях долго просил сестру Анюту, чтобы она уговорила бабушку не отдавать его в приют.
Только бы не отдавала, а уж он постарается много денег заработать. Можно будет каждый день варить щи, кашу, а черного хлеба будет столько, что даже не съесть. Ну, а если без приюта никак нельзя, так пусть отдают всех троих, а то почему это он один оказался дома лишний?
– Попросишь?
– Попрошу, - пообещала Анюта.
* * *
Просьбы Анюты не помогли. Через день бабушка, не говоря ни слова, стала собирать Сережу в приют. В это утро к ним зашла Лидия Ивановна Перевозчикова. На Лидии Ивановне была белая батистовая кофточка в прошивках и шелковая черная юбка, которая шуршала на ходу. На серебряной цепочке раскачивалась желтая кожаная сумочка - ридикюль. От Лидии Ивановны хорошо пахло духами, и сама она была ласковая и грустная.
– Я слышала, что ты, Сережа, боишься итти в приют? А там так хорошо! Ребяток много, тебе с ними будет весело. В приюте много игрушек есть, книжек. Отдельная кроватка у тебя будет, а потом ты в школу пойдешь.
Сережа слушал Лидию Ивановну и глядел исподлобья.
Она присела перед ним на корточки, провела по его стриженой голове рукой. Руки у нее были белые, мягкие, от них тоже пахло духами.
– А если тебе не понравится в приюте, ты можешь прийти обратно домой, - сказала Лидия Ивановна и слегка потрепала его по щеке.
– Захочешь и уйдешь - вот и всё!..
Эти слова Лидии Ивановны понравились Сереже больше всего.
Кроватка, игрушки, товарищи - всё это хорошо, а дома жить всё-таки лучше. Сережа повеселел.
Бабушка надела на него самую лучшую голубую ситцевую рубашку.
Он без слез простился с сестрами и Санькой. Чего горевать, если он, может быть, уже завтра домой придет!..
Они вышли из дому.
Слева пошла бабушка, держа Сережу за руку, справа - Лидия Ивановна. Она шуршала шелковой юбкой и размахивала ридикюльчиком.
У калитки дома долго стояли и глядели ему вслед Анюта, Лиза и Санька.
Глава VII
"ДОМ ПРИЗРЕНИЯ"
Приютский дом был последним домом на краю Воскресенской улицы. Серым забором он отгородился от остальных домов. Над воротами на большой ржавой вывеске было написано:
ДОМ ПРИЗРЕНИЯ
МАЛОЛЕТНИХ ДЕТЕЙ
Всю дорогу Сережа шел спокойно, но как только подошли к приютским воротам, он начал вырываться.
– Ну чего ты? Ведь мы только в гости идем!
– сказала Лидия Ивановна.
Сережа успокоился, но боязливо покосился на приютские ворота. Его удивила и испугала большая вывеска. Вывески в Уржуме он видел только над бакалейными, винными лавками да еще над воротами белого дома, у которого стоял усатый часовой. Но в лавках торговали, в белом доме жили городовые с шашкой на боку. А здесь вывеска зачем?