Мальчик – отец мужчины
Шрифт:
Буллинг во всех возрастах значительно чаще распространен среди мальчиков, это «нормальный» аспект мальчишеской культуры. Мальчики в два-три раза чаще девочек травят других, и они же – главные жертвы буллинга. Травля мальчиками девочек, девочками мальчиков и девочками девочек встречается значительно реже. Возможно, это связано с тем, что девочки (далеко не все!) умеют лучше контролировать свою агрессивность и находят другие способы разрешения конфликтов.
Очень часто буллинг – парное отношение, за которым стоит не только и не столько неравенство физических сил, сколько дисбаланс власти, позволяющий одному ребенку подчинить себе другого, причем это повторяется более или менее регулярно в течение продолжительного времени.
В результате складываются стабильные парные отношения, в которых буллинг на одном полюсе дополняется виктимизацией
Это не только гендерно-возрастной, но и личностный феномен. Хотя от начальной школы к средней травля ослабевает, у некоторых детей с возрастом меняются лишь формы ее проявления. Постоянные булли и постоянные жертвы имеют и/или формируют качественно различные психические и социальные свойства.
Большинство булли – популярные, часто спортивные мальчики, обладающие хорошими социальными навыками, способностью привлекать к себе внимание и манипулировать другими, но высокий статус у сверстников действует на них подобно наркотику, и они часто им злоупотребляют. Нередко, но не обязательно, такое поведение компенсаторно и связано с семейными и социальными трудностями (Bosworth, Espelage, Simon, 2001).
В отличие от психоанализа, объясняющего подобные действия эмоциями, «вымещением агрессии» и т. п., социальная психология выдвигает на первый план проблемы социального неравенства. Неодинаковое положение в школьной иерархии побуждает выходцев из низов бороться за увеличение своего «культурного капитала» (термин Пьера Бурдье), тем самым повышая свой социальный статус. Дети из социально благополучной среды ассоциируют свой «культурный капитал» преимущественно с учебными достижениями, для бедных мальчиков этот путь недостижим, их начальная материально-образовательная база слишком слаба, или неприемлем, потому что в их семьях господствуют ценности, далекие от задач школьного образования. Свою «мужественность» такие мальчики доказывают не хорошими отметками, а победным счетом в драках, спортивными достижениями, агрессивным дистанцированием от «женственности» и «гомосексуальности», умением устанавливать и поддерживать доминантные отношения с девочками, грубостью с ними, хвастовством своими сексуальными успехами и т. п. За личными свойствами скрывается социальное происхождение, а самоутверждение осуществляется путем насилия (Klein, 2006).
Успешные драки дают социально маргинализованному мальчику чувство превосходства и уверенность в своей маскулинности, которых он не получает в других сферах жизни. Но это достигается дорогой ценой. Драки осложняют отношения мальчика с учителями и школьной администрацией, что отрицательно сказывается как на его оценках, так и на его отношении к школе, от которого зависят его дальнейшие успехи. А поскольку за всем этим стоят также социально-классовые различия, получается, что классовая принадлежность в известной степени производит «маскулинность», и наоборот. Классовые и гендерные привилегии можно рассматривать как две отдельные, но взаимосвязанные системы господства, которые еще больше усложняются различными местными, региональными и глобальными практиками (Morris, 2008). Школьные драки связаны с уровнем семейного дохода: чем богаче семья, тем менее вероятно, что принадлежащий к ней мальчик будет вовлечен в драку. Та же закономерность существует и среди взрослых: мужчины из высших классов реже прибегают к физическому насилию, считая грубость недостатком низших слоев общества (Руке, 1996).
Буллинг во многом зависит от структуры и степени оформленности детского коллектива. По наблюдениям американских психологов, у 10-12-летних мальчиков буллинг сильнее всего выражен в начале учебного года, когда мальчики энергично борются за место в групповой иерархии; позже, когда иерархия оформлена и каждый знает свое место, буллинг ослабевает (Pellegrini, Bartini, 2001).
Травлю может ослабить вмешательство учителя, но зачастую учителя ее не замечают, а иногда даже принимают сторону мучителей.
Существует несколько разных классификаций булли. Агрессивный булли травит не только слабых, но всех. Такие мальчики жестоки, отличаются пониженным самоконтролем, но, вопреки психоанализу, высоким самоуважением.
Это самая многочисленная категория булли. Поведение тревожных булли компенсаторно. Подобно своим жертвам, они отличаются низким самоуважением, неуверенностью в себе, одиночеством, эмоциональной неустойчивостью,
Иногда, чтобы избавиться от травли, достаточно сменить класс или школу. Вот что говорит один московский студент: «Потом я сменил школу на лицей. Перешел в 10-й класс. Новый коллектив, новое начало. И я понравился. Со своим чувством юмора и нестандартной точкой зрения. Не скажу, что я стал в центре внимания, нет, сплоченные компании были и до меня. Но я стал частью коллектива, который меня любил» (Вишневская, Бутовская, 2008). Но такая возможность есть не у всех.
Последствия буллинга чрезвычайно серьезны. Исследование 1655 южнокорейских семи-восьмиклассников показало, что он статистически значимо повышает риск самоубийства (Kim et al., 2009). Буллинг не только осложняет жизнь мальчика, но и имеет долгосрочные психологические последствия. В Финляндии 2 540 мальчиков обследовались в 8 лет и в 18–23 года (во время призыва в армию). У 28 % мальчиков, которые в начальной школе часто имели опыт буллинга и/или виктимизации, 10–15 лет спустя обнаружились психиатрические проблемы, причем разные: у мальчиков, которые были исключительно мучителями, проявились черты антисоциальной личности, наркозависимости, депрессивности и тревожности. Те, кто подвергался только виктимизации, оказались наиболее тревожными. А чередование ролей булли и жертвы коррелирует с антисоциальным типом личности и тревожностью (Sourander et al., 2007).
Когда булли травит другого агрессивного мальчика, между ними иногда складывается своеобразное, основанное на взаимной агрессии, партнерство: хотя мальчики постоянно задирают друг друга, это не мешает им быть друзьями. Однако чаще жертвами травли становятся тревожные, социально незащищенные, молчаливые и сдержанные дети. Хронические жертвы буллинга физически слабее и чувствительнее других мальчиков, они более тревожны, одиноки и склонны к депрессии. Это делает их легкой добычей агрессивных сверстников или старших, а зависимый статус, в свою очередь, понижает их самоуважение и усиливает депрессию. Более ранимые мальчики обречены быть жертвами, потому что булли знают, что те не могут за себя постоять. Булли и их жертвы в известном смысле дополняют друг друга и даже испытывают взаимную симпатию.
Связь буллинга и виктимизации объясняют по-разному. Одна теория апеллирует к индивидуальным свойствам пары. Социально изолированные, выключенные из коллективных связей дети становятся жертвами, потому что не могут адекватно ответить на провокации, без которых не обходится никакое детское, особенно мальчишеское, сообщество. Напротив, агрессивный ребенок виктимизируется потому, что его поведение раздражает и провоцирует встречную агрессию со стороны других («провокативная жертва»). То есть механизмы виктимизации у разных типов детей неодинаковы.
Другая теория фиксирует главное внимание не на индивидуальных свойствах ребенка, а на его положении в группе. Как правило, дети не любят и виктимизируют тех сверстников, которые не способствуют реализации основных групповых целей – достижению единства, гармонии и развития группы. Более агрессивные или просто отчужденные, например из-за более ярко выраженной индивидуальности, дети оказываются одинаково уязвимыми, и за это их наказывают.
За буллингом часто стоят такие социально-экономические факторы, как имущественное, социальное и этническое неравенство. Более богатые и лучше одетые мальчики из состоятельных семей часто позволяют себе пренебрежительно третировать выходцев из низов. В московских школах травле нередко подвергались мигранты. Мальчики из бедных и неблагополучных семей вымещают свои фрустрации, физически подчиняя себе благополучных сверстников и заставляя их испытывать чувство неполноценности по сравнению с более сильными и мужественными (то есть неуправляемыми и агрессивными) выходцами из низов. В результате создается своеобразный симбиоз, обмен физического покровительства и защиты на помощь в учебе и приобщение к каким-то культурным благам, причем оба участника одновременно презирают и любят друг друга. Это старый и довольно распространенный тип мальчишеской дружбы.